Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса»
Шрифт:
Так что не стоит противиться тому, что здесь говорится; правильнее было бы освободиться от предубеждений и попытаться осознать проблему во всей ее многосложности. Надо избавиться от иллюзорного представления, будто положение дел в художественной области сегодня — как, впрочем, в любое другое время — зависит только от эстетических факторов. И любовь и ненависть к искусству обусловливаются всей совокупностью духовных обстоятельств времени. Так и в нашем отношении к искусству прошедших времен свой солидный голос подает то целостное представление о его исторической значимости, которое рождается в далеких от искусства зонах нашей души.
Следует ясно сознавать, что, глядя на гору, мы в состоянии видеть лишь ту ее часть, которая, как принято говорить, возвышается
Таким образом, отделение искусства прошлого от искусства настоящего времени не есть дело вкуса. По существу, неспособность воспринимать Веласкеса как нечто устаревшее, а, напротив, обыкновение переживать «археологическое» удовольствие от созерцания его полотен означает одновременно также неспособность подступить к тайнам эстетического.
Утверждая это, я не хочу сказать, что духовная дистанция между старыми художниками и нами всегда остается одинаковой. Например, называемый здесь Веласкес является одним из наименее «археологических» художников. Правда, добираясь до причин этого, мы обнаруживаем, что данное свойство его живописи обязано скорее ее недостаткам, чем достоинствам.
Удовольствие, рождаемое в нас восприятием искусства прошлого, является удовольствием, которое доставляет нам в большей мере жизненное, нежели эстетическое содержание этого искусства, тогда как из современного нам искусства мы воспринимаем преимущественно эстетическое, а не жизненное.
Радикальнейший отрыв прошлого от настоящего есть факт, который суммарно характеризует наше время, возбуждая при этом смутное подозрение, что именно он повинен в каком-то особенном чувстве тревоги, переживаемом нами в эти годы. Неожиданно мы ощутили себя еще более одинокими на нашей земле; мертвые умерли не в шутку, а всерьез и окончательно, и больше они ничем не смогут помочь нам. Улетучились последние остатки духа преемственности, традиции. Модели, нормы и правила нам больше не служат. Мы принуждены решать свои проблемы без активной помощи прошлого, в абсолютном актуализме, будь то проблемы искусства, науки или политики. Европеец остался одиноким, рядом с ним нет тех, кто «ушел в реку» истории; подобно Петеру Шлемилю [36] , европеец потерял собственную тень. Это именно то, что случается, когда наступает полдень.
36
Петер Шлемиль — герой повести А. фон Шамиссо «Необычайная история Петера Шлемиля» (1814). Рассказывая о человеке, потерявшем тень, писатель ориентируется на сказочные мотивы из немецких народных книг и в то же время вскрывает психологическую ситуацию современного человека, которому грозит утрата собственной личности. — Примеч. ред.
Часть 5. Ассимиляция культуры
Карл Манхейм
Социологические причины культурного кризиса наших дней [37]
Наряду с кризисом душевной жизни людей симптомы распада современного общества и его преобразования проявляются в потрясениях, которым подвержена наша культура. То же напряжение, которое нарушает развитие экономики, действует и в культурной жизни.
37
Из книги К. Манхейма (Мангейма) «Человек и общество в эпоху преобразования». Перевод с нем. М. Левиной.
Если приглядеться,
Проблема социологии интеллигенции находится, несмотря на множество подступов к ней, на начальной стадии. С позиций нашей науки, выразить соответственно значение культуры в различных областях социальной жизни — задача интеллектуальной элиты. Существуют основные типы элиты: элита в области политики, организации, знания, искусства и религии. Если элита в области политики и организации создает интеграцию многочисленных волевых импульсов, то функция элиты в области знания, эстетики и религии — сублимировать духовные энергии, не полностью использованные обществом в ежедневной борьбе за существование.
Таким образом, эти типы элиты приводят в движение как волю к объективному знанию, так и те тенденции к интроверсии, созерцанию и рефлексии, которые, хотя они и являются условием существования каждого общества, не получили бы на данном уровне должного развития без более или менее сознательного управления.
Мы не можем здесь подробно останавливаться на сложных психологических проблемах сублимации, интроверсии, созерцания и т. д. Но мы можем исходить из того, что пути культурной сублимации связаны с определенными типическими ситуациями; при этом известную роль играет характер использования людьми своего досуга и выбор групп интеллигенции, располагающих значительным досугом и особым укладом жизни.
Общество, которое полностью использует свои силы для организации, не оставляет достаточной возможности для интроверсии, созерцания и рефлексии. В таком обществе преобладает элита в области политики и организации, тогда как элита в области рефлексии, науки, искусства и религии почти полностью отсутствует или, во всяком случае, не может получить серьезного значения.
Общество, не позволяющее сублимированному слою достичь развития, не может ни управлять культурным процессом, ни увеличить свои творческие силы. Только там, где, с одной стороны, рядовой человек располагает достаточным свободным временем, чтобы подвергнуть сублимации излишек своей энергии, и где, с другой стороны, в области культуры существует группа лидеров, способная направить эту сублимацию, возникают соответствующие друг другу слои: слой, создающий культуру, и слой, культуру воспринимающий.
В обществе массовой демократии культурная сублимация, например в области искусства и моды, совершается только в том случае, если до того возникли мелкие группы знатоков, формирующие вкус, откуда содержание и техника сублимации медленно распространяются на остальное общество. Во всех областях культурной жизни подобные элиты в качестве небольших групп осуществляют функцию первичного формирования духовных и душевных сил, управления коллективной экстраверсией и интроверсией; они — носители творческой инициативы и традиции. Если эти небольшие группы уничтожаются, если возникает препятствие для их правильной селекции, то в обществе исчезает основное условие создания и сохранения культуры.
Кризис культуры в либеральном демократическом обществе восходит прежде всего к тому, что фундаментальные социальные процессы, развитию которых раньше способствовали создающие культуру элиты, перешли вследствие массовизации общественной жизни в свою прямую противоположность. Дело здесь обстоит приблизительно так же, как с принципом конкуренции. Можно заметить, что действие и этого принципа ведет при определенных обстоятельствах к оптимальным достижениям индивидов, качественно превосходящих других, тогда как при других констелляциях тот же принцип вызывает даже понижение социального уровня, побуждая применять в соревновании недобросовестные средства.