Кризисный центр "Монстр"
Шрифт:
– Мне хорошо известно явление дальтонизма: я биофизик, изучение причин таких заболеваний как раз мой профиль. Врождённый дальтонизм научились лечить не так давно, в 2050 году,* с помощью трансплантации искусственно выращенной сетчатки глаза, содержащей все необходимые цветочувствительные колбочки.
– Какие колбочки? – недоумённо нахмурился мальчик, с надёждой слушая её слова и стараясь всё-всё понять.
– В глазу есть специальные клетки, они называются палочки и колбочки, но при дальтонизме последние отсутствуют, поэтому ты видишь светлое и тёмное, но не различаешь цвета. Ткань искусственной сетчатки выращивают, в том
– В том и дело, что лечат только людей! – огорчённо вздохнул мальчик, пнув мелкий камешек на дорожке. – Я слышал, как папа с мамой говорили об этом: твои си-се-сийчатки делаются только для людей на основе человеческого хен-ген-генного материала, вот. Для нас такое не делают, поскольку людям вообще о нашем существовании говорить нельзя. Ты же взрослая, а элементарных вещей не знаешь!
Мальчик обиженно отвернулся. Элен невольно почувствовала вину, будто бы напрасно его обнадёжила, и недоумение: кем себя считает ребёнок, если не человеком?! Учитывая больничный костюм мальчика, варианты могли быть самыми разными – как никак, больница тут психиатрическая.
– Кто ты? – не удержалась она от вопроса.
– Я – феникс. Мы – радужные птицы рассвета, но я никогда не пойму, как прекрасны радуга и рассвет, – со смирением, тихо ответил ребёнок. – Для меня они серые, как и всё вокруг, а я так мечтал быть художником, как мама с папой. Большинство фениксов – представители творческих профессий, это особенность нашего рода, а я как чужак среди своих. Все сородичи меня жалеют, тщательно выбирают выражения в моём присутствии, но от этого на меня только больше накатывает тоска. Порой тоска становится совсем невыносимой, и тогда родители тревожатся и волокут меня сюда. Я – пациент самого мастера, он занимается самыми сложными случаями, а мой именно такой – сложный.
– Среди самых знаменитых художников были люди, страдающие нарушениями цветовосприятия, – заверила Элен, не в силах видеть такое философское смирение в юном подростке, пусть даже и пациенте психиатра. Удивительно он называет доктора – мастер. Это тоже признак отклонения?
– Знаю, всех наизусть знаю. Ещё мастер говорит, что можно заниматься фотографией, что чёрно-белая фотография в ретро-стиле сейчас на пике моды, так что с моей способностью различать пятьсот оттенков серого я имею все шансы стать известным. Ты не волнуйся, с возрастом острые приступы хандры накатывают на меня всё реже, с помощью мастера я проникся идеей, что надо не чудес ждать, а извлекать лучшее из того, чем одарила судьба. Родители должны были забрать меня домой сегодня утром, но доктор Хэлл отчего-то попросил задержаться до вторника. Наверное, он не поверил, что я уже в полном порядке.
Тяжело было слушать такие серьёзные, вдумчивые речи от десятилетнего ребёнка. Элен прекрасно представляла, насколько трудно смириться с тем, что ты не такой, как все, – особенно в детстве трудно! Она сама прошла этот тернистый путь признания своей аномальности. В детстве малейшее отличие от других воспринимается как трагедия, даже рыжий цвет волос и веснушки могут стать поводом для отчаяния, а тут и дальтонизм, и признание себя фениксом... Странный выбор: Элен всегда казалось, что пациентами психушек чаще всего становятся «Эйнштейны» и «Наполеоны».
– Все говорят, мои крылья переливаются огненной палитрой всех цветов и это очень красиво. Хочешь посмотреть? – предложил необычный мальчик.
– Хочу.
Мальчик взмахнул руками, и они превратились в крылья прямо на глазах ошеломлённой Элен! В большие, ослепительно яркие и прекрасные крылья. В их расцветке превалировал алый, но переливы действительно демонстрировали все цвета радуги. Совершенно фантастическое, волшебное зрелище!
– Ух, ты! Красота какая! – ахнула Элен. Фенька с боевым урчанием рванула к фениксу, но её удалось удержать от охоты на «птичку».
– А я красоты не вижу, серо всё, – флегматично обронил ребёнок, обратно меняя крылья на человеческие руки. – Я не то, что переливы, я однотонные цвета не различаю. У тебя костюм голубой?
– Нет, красный, – автоматически поправила Элен, глубоко потрясённая открывшейся ей истиной: тот бар, в который она вчера случайно зашла, был не единственным местом обитания мифических существ Лос-Анджелеса!
– Красный?! – завопил мальчик и шарахнулся от неё, как от зачумленной. – Почему ты сразу мне не сказала?! Ой-ёй-ёй, ты что – человек?!
– Ну да.
– Непосвящённый человек?!
Мальчик-феникс расправил крылья и взвился в небо, удирая подальше от Элен. С высоты донеслись его причитания:
– Мама меня отругает! Родителей оштрафуют за нарушение секретности! Мне сделают выговор в школе! Ой-ёй-ёй!!!
Поглядев ему вослед, Элен машинально почесала кошку за ушком.
– Что ж, по крайней мере, стал ясен смысл расцветки костюма и запрета на собственную одежду. Выходит, меня не случайно привезли именно в эту больницу... Хм-ммм... Рада, что у мальчика всего одна беда, но и ту при желании поправить можно. Страшно интересно посмотреть на ДНК настоящего феникса! С какими биологическими видами найдутся схожие черты? Ох, Фенька, кажется, мы достаточно с тобой нагулялись.
.
В общем зале второго этажа смотрели телевизор, пили чай и переговаривались между собой около десятка пациентов больницы. На Элен поглядывали украдкой, но, как и прежде, никто не рвался подойти поближе и познакомиться. Расцветки однотипных костюмов были голубыми, зелёными и бежевыми, в бордовом щеголяла только она.
«Как насекомое с отпугивающей яркой окраской. Мой костюм кричит, как красный сигнал светофора: опасность, обходите стороной!» – впервые подумалось Элен. Уверенность в том, что у неё не случилось стремительного развития шизофрении, немного покачнулась, но устояла под напором логики: всё так, как она видит, она во всём разобралась верно. Как и сказал бармен: вокруг нет людей. По спине пробежал холодок...
Жутко!
... или интересно???
В конце концов, ни вампир, ни феникс, ни те существа в баре не причинили ей вреда, да и проблемы у них очень сходны с человеческими. Честно говоря, отстранение фениксов-дальтоников от достижений современной медицины – это дискриминация крылатой расы! Пусть тайная, скрытая от большинства людей, но оттого не менее несправедливая дискриминация!
Фенька завозилась на руках, напоминая о своём существовании, и Элен стало интересно провести небольшой эксперимент.