Кронос
Шрифт:
— А что связистка про разбойников говорила, — задал вопрос Почтальон, окончательно запутавшийся в шпионских играх.
— Сейчас уяснишь…
Очередной коллектор, одного за другим, поглощал участников экспедиции, как горный туннель поглощает железнодорожный состав. Привычный запах ударил в носы и, захлюпала под ногами вода, проникающая холодом через водонепроницаемую обувь…
Пятеро, оставшихся в пещере, сидели вокруг газовой горелки, как зомби с призрачного поезда. Примус уже неоднократно пришлось перезарядить, и топливо было на исходе. Ни еда, ни питьё — больше просто не лезли, а разговор не клеился. В целом, состояние сталкеров
Глава четвёртая Голубой пряник
Топая по вездесущей воде, Дед проявлял недовольство и беспрестанно ворчал:
— Ну что, нельзя было у входа подождать?
— Нет, — ответил Крон. — Понимаешь, это как сенсорный выключатель на две позиции, и пока обе не будут пройдены — никто не откликнется. И бесполезно кидать кирпич — только энергия тела активирует коды. Кажется, мы прошли обе отметки. Бармалей — выходи, южноафриканский разбойник, хренов. В Африке, небось, ледяной воды не сыщешь, чтобы от души посинеть.
Ошалевший Бармалей вышел навстречу, ничего не понимая и, от удивления тараща глаза на группу товарищей.
— Не напрягайся — ещё успеешь, — лениво заметил Крон и обнял найдёныша.
— Прямо, как возвращение блудного сына, — произнёс Комбат избитую фразу, на протяжении многих веков дающую пищу творческим лицам, всех направлений и профессий.
После втолковывания ситуации, Бармалей сделал вид, что всё понял, но сам затаился, решив не ездить с остальными в дурку, а при случае смотаться. Неверующих во все времена хватало… Спетая Почтальоном невинная песенка, окончательно укрепила его в этом решении, а прозвучала она примерно так:
— Хорошо живётся, нам в краю родном. Весело, весело встретит нас дурдом!
Схватившись рукой за голову, он с ужасом взирал на товарищей, пока ему не налили стакан.
— А, будь что будет! — воскликнул он но, в рассказанное верить отказывался.
— Куда дальше? — спросил Доцент. — Где эта шпионка!
— По пути у нас недостроенный фуникулёр и больница, — размышлял Крон вслух. — Неужели она нас будет ждать в кожвендиспансере? Не может быть! Ну, чего вы на меня уставились? Не было ничего!
Дорога вывела к мосту, когда-то служившим переправой через водное препятствие. В связи с отсутствием последнего, он стал просто мостом, однако, не утеряв при этом, своего прямого назначения. Груды чёрного ила не позволяли, даже помышлять о том, чтобы перейти по отложениям. Если отважиться в них сунуться, то рискуешь завязнуть по пояс, а то и больше. Под мостом, толпа мужиков загоняло в это вонючее болото полуодичавшую свинью. Домашние собратья жертвы охоты мирно, как бегемоты, лежали в грязи так, что только рыла наружу торчали, да из ила поблёскивали прищуренные глаза.
— Фермерское хозяйство, — небрежно заметил Крон. — На вырост гонят хрюшек.
— Что, в центре города свиней держали? — изумился Комбат.
Дед только усмехнулся, категорически посмотрев на него, и заметил:
— Белый, пахнущий хлоркой уличный сортир, с дистанции трёх метров вышибающий слезу, тебя не удивляет? Ну, вот тебе и ответ!
Мужики, наконец, справились с беглянкой, загнав её к своим сородичам, но не рассчитали разбег, в результате чего присоединились к своему хозяйству. Теперь из грязи торчали, не только свиные рыла, но и красные носы. Не в силах почесать своё хозяйство, а другое охватить взглядом, честные глаза тоскливо поглядывали на оставленное добро, покоившееся на берегу. Добро было представлено в виде бутылки низкосортного портвейна, носившего заводскую маркировку 777, а в народе, именующемся три топора.
— Может, помочь бедолагам? — неуверенно предложил Почтальон.
После поступления совета Бармалей уже полез за верёвкой, но Крон его остановил, весело констатировав факт, который был неизбежен:
— Сейчас сами выпрыгнут!
— Подойти и отхлебнуть? — спросил Дед, и было направился в направлении импровизированного кафе, но и его остановили.
— За тебя это попробуют сделать другие, — намекнул Деду Крон.
Не прошло и минуты, как на косогоре появилась дородная тётенька и, заметив несанкционированный завтрак, резво и решительно направилась к накрытой «поляне». Титаническим усилиям, которые мужики приложили к своему избавлению из липкого плена, мог бы позавидовать любой трактор. Они выскочили из ила как пробки, встав грудью на защиту своего добра, от посягательств незваного гостя. Тётеньке припомнили несуществующее татарское прошлое, экстремизм и фобии, граничащие с безумством. Крон, наблюдая за развернувшейся семейной драмой, в которую оказались вовлечены посторонние элементы, заметил:
— Галактическое противостояние начинается с личного противоборства отдельных ячеек общества. Постепенно вражда распространяется на глобальную карту мироздания цепной реакцией, вовлекая прицепом незаинтересованных лиц.
Оставив битву титанов наедине со своими проблемами, товарищи направились к предполагаемому месту встречи. Бармалей, до сих пор не закрывающий рот, старался не отставать от попутчиков, безумными глазами озираясь по сторонам. По улице следовал транспорт нескольких временных поколений, от карет и телег, до современных джипов и автобусов. На пересохшей реке была та же ситуация. Застрявшие в иле парусные фелюги и вёсельные галеры соседствовали с четырёхпалубными теплоходами. В небе временной интервал был представлен не так широко, в связи с недавним освоением воздушного пространства. На фарватере, из грязи торчал непонятный аппарат. Комбат, разглядывая его в бинокль, никак не мог понять сущность железяки, пока его не осенило:
— Мужики, так это же космическая станция!
— И я уже начинаю догадываться, что «Мир», — мрачно предположил Крон.
— Что, — намекнул Дед, — как у Чехова — ружьё в начале пьесы?
— Может быть! — ещё мрачнее прежнего, подтвердил Крон. — Скорее всего — это так. Лишь бы это не было местом встречи со связисткой. Как туда попадёшь?
— Ладно! — вмешался Доцент. — Может быть, не всё так запущено и рано паниковать.
— Мне, эта затопленная станция напоминает семейную ситуацию, когда по настоянию жены, я порвал на тряпки любимую рубашку, — поведал Крон. — Любимая мной, значит — нелюбимая ей.
Справа бригада рабочих устанавливала на небольшое здание неоновую вывеску, гордо гласящую: «Голубой пряник».
— Странное названьице, — покачал головой Доцент.
— Это туалет, — загадочно заметил Крон.
— О, как раз приспичило! — обрадовался Бармалей.
— Тогда иди в дамский, — посоветовал Дед.
— Почему? — не понял тот, прыгая на месте от нетерпения.
— Потому что здесь собираются дяди нетрадиционной ориентации! — не выдержав, крикнул Крон. — На вывеску погляди.