Кронос
Шрифт:
43
Кронос
Непроницаемая темнота, окружавшая Джиону, поглотила все чувства. Вонь протухшей рыбы и громкие удары сердца гигантского существа не позволяли сосредоточиться и как следует осознать свое положение.
Понимание того непреложного факта, что рано или поздно тварь ее переварит, могло бы сломить волю и гораздо более сильного человека. Девушка сидела, скрестив ноги, на ходящем ходуном «полу» своего узилища, раскачиваясь взад-вперед, словно потерявшийся ребенок. Никто никогда не придет и не спасет ее.
Несколькими часами ранее она подверглась самому ужасному испытанию в своей жизни, более ужасному даже, чем когда ее проглатывали живьем. Вскоре после того, как она включила вспышку камеры и смогла увидеть наконец, в какое отвратительное место угодила, существо, пищей которому ей вскоре предстояло стать, разбушевалось не на шутку.
Поначалу Джиона решила, что его обеспокоили вспышки камеры, но, услышав хоть и приглушенные окружающей плотью, но тем не менее разрывающие барабанные перепонки звуки взрывов, она поняла, что существо подверглось нападению. На мгновение она ощутила надежду. Но после того как разорвавшийся где-то совсем рядом снаряд сотряс ее тюрьму и отдался болью во всем теле, Джиона сообразила, что, если тварь погибнет под водой, она пойдет вместе с ней на дно, как незадачливый капитан тонущего судна.
По резким и яростным движениям существа Джиона заключила, что оно получило смертельное ранение и теперь бьется в агонии. Девушку швыряло о стены из плоти. Она изо всех сил вцепилась в фотокамеру. Если выпустить ее из рук, можно снова удариться о нее, и, кроме того, Джиона не хотела лишаться единственного источника света. Тряска усилилась, и Джиона ожидала, что вот-вот свернет себе шею. Но гигантские мышцы, скрытые под испещренной венами плотью, сократились, и узилище сжалось. Если бы стены сжимались быстрее, ее бы согнуло пополам. Но Джиона успела вовремя сгруппироваться, и едва не сомкнувшиеся стены не причинили ей вреда. Тем не менее она чувствовала себя как Люк Скайуокер в мусорном прессе на «Звезде смерти». И поскольку рядом не было верного робота Эр-Два-Дэ-Два, который мог бы остановить сдвигающиеся стены, девушка сделала глубокий вдох и приготовилась к тому, что сейчас ее раздавит.
Плоть действительно окружила ее со всех сторон, лишив возможности шевельнуть рукой или ногой. Дыхание участилось, когда легкие перестали работать на полную мощь. Глаза широко раскрылись, и мысли о гибели от удушья приступили к заполонению ее слабеющего рассудка. Джиона находилась на грани паники: глаза лезли из орбит, руки тряслись. Страшный рев бьющегося в агонии существа громом отозвался в крохотном узилище, так что заскрипели стиснутые накрепко зубы. Зверь был ранен. Был момент, когда Джиона пожалела его, но затем ей стало не до того, потому что покалывание в руках перенеслось и на голову.
Джионе показалось, что прошло всего несколько секунд, когда стены перестали ее сдавливать. Она снова потеряла сознание. Придя в себя, девушка уселась на «полу», дрожа, но не от холода — в чреве монстра было достаточно тепло, — а от всепоглощающего страха. Против своей воли, она оказалась в абсолютно чужом мире, где логика и человеческие чувства не значили ничего.
От долгого сидения со скрещенными ногами разболелась спина, и Джиона перестала раскачиваться. Она откинулась назад и прислонилась к мягкой стене. Ощущение было такое, словно она расположилась в уютном шезлонге. Джиона закрыла глаза — все равно вокруг ничего не разглядеть — и попыталась подумать о чем-нибудь приятном.
Но ей не давали сосредоточиться неприятные ощущения в районе затылка. Стенка, к которой она прислонилась, непрерывно пульсировала. Пульсация не была такой уж сильной, просто плоть то вздымалась, то опускалась. И каждое движение, казалось, наполняло ее энергией.
Будто пробуждаясь от сна, Джиона обнаружила, что мысли ее прояснились. Она догадалась, что недалеко от места, где она сидит, в теле существа проходит огромная артерия, несущая кровь от сердца к какому-то внутреннему органу. Мозг девушки усиленно заработал, пытаясь получить хоть какую-нибудь информацию о том, что ее окружает. Страх отступал по мере того, как разум брал верх над чувствами. Она была находчивой и сообразительной — да что там говорить, чертовски сообразительной! — девушкой. Но после того как ее проглотил заживо этот левиафан, она превратилась в жалкого напуганного зверька. И теперь Джиона отчаянно желала снова стать собой прежней.
Любопытство одолевало все сильней, и Джиона, повернувшись, приложила руку к тому месту, где проходила артерия. В толщину она имела, насколько Джиона могла судить, примерно десять дюймов и проходила вдоль всей ее темницы. К ней вернулась способность ясно мыслить, и девушка вспомнила, что некоторые кровеносные сосуды служат не только для переноса белых и красных кровяных телец, но также перегоняют кислород. Она нагнулась поближе к бьющейся артерии, которая пульсировала — она чувствовала это — при каждом ударе сердца морского гиганта, и сделала глубокий вдох. Воздух вонял несвежей рыбой, но все же Джиона ощутила прилив энергии, получив подтверждение своей теории о том, что кислород поступает в камеру по гигантской артерии за счет осмотического эффекта. Настоящая система жизнеобеспечения. Без нее Джиона давно бы уже была мертва.
Но сколько она еще сможет протянуть? У нее нет ни питья, ни еды, и организм уже начинает потихоньку сдавать. В голове пульсирует тупая боль, желудок туго сжался в комок. При таком раскладе конец наступит совсем скоро. Даже весь кислород в мире не убережет ее от истощения.
Странная мысль вдруг пришла ей в голову. Что, если неведомое животное хочет, чтобы она осталась в живых? Само наличие в его внутренностях подобной камеры было до крайности необычно, но ведь защитило ж оно Джиону во время нападения. Конечно, испытанные ощущения приятными не назовешь, да и сознание она в конце концов потеряла. Но в то же время Джиона ясно понимала: не будь она защищена сжавшимися стенами, попросту превратилась бы в отбивную. А теперь еще и нашелся источник кислорода.
Джиона включила свет на часах, чувствуя прилив храбрости, и двинулась к громадному сфинктеру. Лицо скривилось от отвращения при мысли о том, что она собирается сделать. Выключила свет и постучала по скрученной мышце.
— Эй! Выпустите меня отсюда!
Эмоции, которые она, казалось, глубоко похоронила, теперь вернулись. Она застучала обоими кулаками, крича:
— Выпустите меня отсюда! Выпустите!
Хлынули слезы.
— Пожалуйста, Господи, выпустите меня отсюда!
Джиона разразилась рыданиями и разжала кулаки, чтобы укрыть лицо в ладонях. Когда рыдания ослабли и перешли во всхлипывания, она вздохнула:
— По крайней мере, дайте мне чего-нибудь поесть.
Внезапно существо сменило направление движения, причем так резко, что Джиону отбросило от сфинктера. Оно, похоже, начало подниматься. И если судить по колыханию стенок камеры, подниматься со все увеличивающейся скоростью.
Стоило Джионе задуматься о том, что произойдет дальше, как сфинктер неожиданно раскрылся. В камеру ворвался поток прохладного солено-сладкого воздуха, заставив девушку покачнуться и сделать пару шагов назад. Восстановив равновесие, она поняла, что может видеть. Ее тюрьму залил падающий сверху холодный белый свет. Джиона посмотрела в открывшуюся щель, увидела огромные кинжалоподобные зубы и… Она не думала, что когда-нибудь увидит еще это зрелище… луну.