Кронштадт-Таллин-Ленинград. Война на Балтике в июле 1941 – августе 1942 гг.
Шрифт:
До обеда поспать не пришлось – корабельная учебная тревога. Козеев согласился стоять на вахте до 13 часов, ая – с 15 до 19. После обеда поспал как раз до 15 часов.
Сегодня опять одна группа пошла в театр. Семенов сегодня сказал, что наконец-то он сыт. Спер с камбуза воблу. Панов даже удивился – когда он успел? Завтра на камбуз идет рабочим Суворов. Этот не отстанет от Семенова. Попову он уже надоел своими просьбами назначить его на камбуз.
Вчера прибыли из штаба ГВЛ три радиста: один, Тихонов, из запаса, а двое (Чумаков и Шебуняев) призыва этого года. Вчера же в госпиталь отправили пулеметчика Кошелева и из БЧ-5 Иванова.
18 июля. Суббота
Проснулись
Сегодня я заступаю на зенитную вахту в первую смену. Договорились с Кошелем стоять по 4 часа. Мне это на руку.
Ровно в 20 часов сильный обстрел нашего района. Снаряды с визгом низко пролетают над головой и рвутся в цехах завода, на стенках, в воде. Осколки снарядов повизгивают совсем рядом, дырявят трубы, надстройки, правый борт. До 24-х часов на сигнальной вахте стоит радист из Махач-Калы. Он впервые слышит эту «музыку». По его разговору понял, что служит первый год. «Пароход», «поедем», «капитан» и др. слова выдают гражданского человека. В Махач-Кале жили нормально. Оттуда по Волге доставили в Ярославль, а далее по железной дороге. Выехали 21 июня, прибыли в Ленинград 12 июля. В Ярославле получили сухой паёк – 1100 г хлеба и 600 г сухарей на сутки. Ничего. На 7 дней дали по мешку сухарей – 14 кг. Выходит, что на Большой земле жить еще можно.
19 июля. Воскресенье
Утром разбудили в 6.45. Успел получить хлеб и селедку. Масла нет. Быстро разделили на порции, но есть некогда, время 7.50. Съел половину хлеба, проглотил кружку чая и на зенитную вахту. Стою до 11.00. С 8 до 12 сигнальную вахту стоит Владимиров. Смотрю – он завтракает на мостике. Сходил и я в кубрик за хлебом и селедкой и принялся доедать завтрак тоже на мостике. Случайно селедочная голова упала вниз на палубу, где в это время делали уборку Чумаков и Соболь. Начал ругаться сначала первый, а за ним и второй. Несколько раз они меня окликнули, но я не ответил.
Вдруг Соболь поднимается на мостик и заявляет мне: «Идем к старшему помощнику». «Ты чего ерепенишься?» – спрашиваю я, но он твердит свое: «Идем», – да и только. «Черта с два, – говорю, – я на вахте». «Ну, я сейчас пойду и доложу», – говорит. «Иди», – отвечаю. Не знаю, ходил он к старпому или нет, но меня никто никуда не вызывал.
После обеда поспал до трех часов, постирал кое-что. Проиграл партию в шахматы Блюмбергу и Игнатьеву, но выиграл у Седова и Краснова.
В город не пустили и сегодня. Обещали завтра, но, чувствую, что и завтра не пойду. Сегодня шла картина «Большая Жизнь», но я не пошел. На вечерней поверке объявили о назначении двух заместителей военкома: главстаршины Чахлова и воентехника 2 ранга Соломатина.
Сегодня заступаю уборщиком столовой. В 21.00 опять обстрел нашего района. Сыграли аварийную тревогу, но мы с Саниным задраили иллюминатор, погасили свет и улеглись.
20 июля. Понедельник
В 10.00 политзанятие. Тема: «Беззаветный героизм севастопольцев зовет нас на новые подвиги».
По приказу Верховного командующего наши войска 3 июля оставили г. Севастополь, осада которого
Севастополь не мог нормально снабжаться боеприпасами, вооружением, продовольствием, горючим. Севастополь – военно- морская база, которая не имела оборонительных сооружений с суши. Но за короткое время воины базы и население города провели огромную работу по укреплению города: береговая артиллерия была развернута на 180°, сооружены десятки ДОТов и ДЗОТов, десятки километров окопов и траншей, противотанковых надолб.
Большую роль в защите города сыграла корабельная артиллерия. Во время штурмов города в октябре и декабре 41 года она сорвала планы гитлеровцев по захвату города. В июне-июле 42 года было сложнее – прикрывать корабли от немецкой авиации было практически нечем. Бои в районе Севастополя показали, какое большое значение имеет правильное взаимодействие авиации, танков, пехоты и морской артиллерии. Немцы бросили на город 20, 22, 30, 70, 72. 130 и 132-ю немецкие дивизии, 1-ю 18-ю румынские, 18-ю бронетанковую группу и 8-ой воздушный корпус. За последний месяц штурма на город было сделано 250 000 самолетовылетов, сброшено 125 000 бомб весом от 100 кг и больше.
Количество сброшенных зажигательных бомб не поддается счету. Немцы подтянули осадную артиллерию – 24" (615 мм). По городу было выпущено несколько сотен тысяч снарядов. Только 2-3 июля выпущено 35 000 снарядов.
К 15 июня немцы потеряли половину своих дивизий, но все равно их сил было в 5 раз больше, чем у нас.
Во время политзанятий позвонили из штаба базы. Приказано выделить 10 чел. для работ в доке №2. Кроме этого, от нас с обеда уходит боевой взвод (35 чел.) на работу в городе, 5 чел. на огороды и в совхоз. Итого – 50 чел. А у нас всего осталось личного состава 79 чел. Из них ежедневно на вахту требуется 21 чел. Т.е. стоять вахту через сутки нужно 42 чел., а у нас остается только 29. Позвали командира корабля, дежурный доложил ему о звонке из штаба, тот позвонил в штаб, объяснил обстановку, и приказ отменили.
На работу пойдет только боевой взвод – строить бойницы в домах у Литейного моста.
Сегодня весь день стоит непрерывный гул артиллерийской канонады на Карельском перешейке. То ли немцы наступают, то ли наши.
Дедион объявил, что я заступаю рабочим по камбузу, а он – дежурным. На какой камбуз он меня поставил? Я только что выстирал робу и не в чем выходить на развод. Но развода не было. Я заступил на большой камбуз, Петров – на главный. Ну, черт с ним.
В 19.00 вместо проверки времени по радио – воздушная тревога. И длилась она до 20.45. Все расчеты были у орудий. После отбоя бегом на камбуз кипятить чай. Работы еще до черта, боевой взвод еще не ужинал. Ни один лагун не вымыт.
Выдали по 380 г конфет вместо сахара до 1 августа. Конфеты витаминные и ириски. Афанков ни одной не дал попробовать. Пришлось порядком кипятить воды – конфеты есть, будут пить много чая. От ужина мне немного осталось супа и каши. Журавлев так наелся, что свою кашу даже доесть не мог. Провозился на камбузе до 0.30, а вставать надо в 4.30, т.к. боевой взвод уходит в 7 часов.
21 июля. Вторник
Подняли в 4.40. Вскипятил 4 л воды, стали вешать хлеб. Комсоставу по 300 г белого, нам – чернушку. Афанков и Ширяев взяли белого и себе. Розанов, рассыльный, выклянчил 300 г белого себе. Меня угостил куском белого с маслом Дедион.