Кроссовер масок
Шрифт:
«Что такое?»
Грудь сдавило. Очертания линии поплыли перед глазами.
«Двигайся. Все уже на местах».
— Теньковская?
Грегори стоял на середине площадки вместе с Лэйкиным, готовым разыграть мяч, и Роксаном.
«Двигайся».
Но ноги будто свинцом налились. Дыхание стало прерываться.
«Я буду играть... Я — часть команды... Я хочу этого...»
Оказывается, одного желания недостаточно. Аркаша запаниковала. Мысли спутались.
«Вот оно. Я стану частью чего-то серьезного, чтобы вконец достигнуть... достигнуть... чего?.. Слишком много думаю. —
Телом завладел озноб. Лед проникал сквозь пол и пробивал ступни, врастая в кости. Ей не сдвинуться, потому что в движении нет смысла.
— Теньковская!
«Я хочу к вам! — Аркаша царапнула руку, но это не помогло. — Но в моем движении нет цели. Нет цели...»
— Аркаша. — Луми, вдруг оказавшийся совсем близко, осторожно приподнял ее челку, скрывшую лицо. — Ты слышишь меня?
— Нет цели… — пробормотала Аркаша, болезненно щурясь и отстраняясь от снежного мальчика, как от слишком сияющего источника света.
— Что тебя терзает? — Зашептал Луми, хватая ее за запястья. — Скажи, я помогу.
— Не поможешь. Никто не помо…
— Пошел прочь.
Луми оторвало от Аркаши. Момо не церемонился, а просто схватил снежного мальчика за плечо и отбросил назад. Луми с грохотом прокатился по полу, но в тот же миг вскочил и ринулся обратно.
— Стой, погоди же! — Грегори наскочил на Луми сзади, повалив его и прижав к полу.
— Рошик! — Роксан тоже дернулся к Аркаше, но Грегори вытянул ногу и лягнул его в лодыжку.
— Никому не подходить к ним!
Крики звучали где-то далеко. Может, это всего лишь фон для чьей-то чужой жизни? Не ее?
Кто-то очень больно вцепился в ее подбородок. Еще чуть-чуть и выдерет челюсть. Аркаша застонала, в один миг приходя в себя. Все же эти крики были фоном ее жизни. Ее реальности.
— Закоротило?
Персиковый аромат окутал Аркашу. Если он будет и дальше сопровождать ее, то она готова стерпеть эту боль.
— Закоротило, Шмакодявка?
Злой шепот. Раздраженный шепот. Сладкий шепот.
— Давай, озвучь свою проблему, тупица.
Губы успели засохнуть. Не было сил даже облизать их. И этими пересохшими кусочками плоти пришлось шевелить, чтобы выдать пару бессмысленных слов:
— Нет... цели.
— Да ну? — В этом шепоте не было жалости.
Точно, не в жалости она сейчас нуждалась. Вовсе не в ней.
— Смеешь нести подобную чушь, Шмакодявка? Опять вспомнила устаревшую установку? Жалкое ничтожество. Не умеешь существовать без этой тетки Захаровой. Даже шагнуть не в состоянии. — Момо отпустил ее подбородок и вцепился в плечи, приподнимая ее к себе. — Посмела забыть, для кого собиралась крутиться как глупая юла? Да? Так я тебе напомню, идиотина. Отныне ты трепыхаешься ради меня. В твоей башке я займу непомерно огромное пространство, и тебе не позволено втискивать туда кого-то еще. Усекла?
«Да... дорогие услуги...»
— Помню, — едва слышно прохрипела Аркаша.
— И что это за халтура? Вспыхнула пару раз и прогорела? Ты что, дерьмовая спичка? Зачем тогда вспыхивала сегодня, зачем обошла меня на площадке, зачем затесалась в команду? Ты, куча углей. Никчемная головешка. Или ты больше не хочешь меня?
Головная боль начала утихать. До этого момента Аркаша не осознавала, насколько часто ее одолевала мигрень. Она была частью напряжения, которое, в свою очередь, было частью самой Аркаши. Структурным компонентом ее поломанной системы.
А теперь больно было лишь там, куда вжимались демонские пальцы. Но физическая боль — это ведь ничто.
Ноги подкосились. Аркаша слишком резко и неожиданно для самой себя расслабилась. Момо удержал ее, сильнее вцепившись в руки. Синяков избежать точно не получится.
Это действительно безумно сложно. Перестроиться. Словно много лет возводить дом, а потом крушить его, начиная с основания.
Но ведь у нее наконец-то появились желания. А значит, совсем скоро она сумеет понять, чего хочет. Это хорошие разрушения. Это правильные руины.
«Я хочу, чтобы разрушения продолжались».
— Будешь напоминать мне?..
Момо даже не спросил, о чем именно ему придется ей напоминать. Он лишь криво ухмыльнулся.
— В этом и заключаются мои услуги, Шмакодявка. Чинить тебя намного хлопотнее, чем я предполагал. Видать, придется взять с тебя подороже.
— Тогда... — Аркаша ухватилась за лямки его майки. На задворках сознания забилась облаченная в смущение и дикий восторг паника, лишь возросшая от воспоминаний о том, при каких обстоятельствах она также прикасалась к нему. Потянувшись к его лицу, девушка ощутила, как слабеет хватка Момо, а его ладони скользят по коже ее рук. Жар дыхания наверняка опалил губы юноши, потому что она придвинулась настолько близко, что едва не коснулась их. — Я хочу тебя.
Шмяк!
От сильного толчка в плечи Аркаша просела и завалилась на пол. Ноги взметнулись ввысь, но для полноценного кувырка приложенных сил все же не хватило.
— Какого черта, Рошик! — Роксан был вне себя.
Никто не слышал, о чем они говорили. Никто не видел, что они делали.
Зато все прекрасно пронаблюдали, как Ровен с силой швырнул Аркашу на пол.
— Она готова к игре, — сухо сообщил Момо, возвращаясь на площадку.
Грегори все еще восседал на спине Луми и слезать не спешил. Снежный мальчик весь подобрался и, похоже, был готов кинуться с кулаками на Момо.
Внезапно Аркаша вскочила на ноги и подняла правую руку.
— Я в порядке! — воскликнула она, бодро покружившись на месте, чтобы в ее бодрости убедились все, в том числе и те, кто сидел на местах для зрителей.
Время для вмешательства тоже имеет свои границы. А также свое место. И Грегори понимал это как никто другой. На вопросительный взгляд тренера он ответил кивком и встал со спины Луми. Не тратя время на предложение помощи, староста рывком приподнял снежного мальчика и на всякий случай вытянул руку, преграждая ему путь к Ровену. Хотя Луми и казался ему наиболее спокойным из всех присутствующих, он мог лишь предполагать, на что тот способен выведенным из равновесия.