Кроссворд для негодяев
Шрифт:
– Пока все.
– Какие у тебя версии?
– Пока никаких. Но противник уже дважды обнаружил себя и оба раза нас опередил, так что...
– Он вас не опегедил! Это вы дали ему себя опегедить!..
– Да, но...
– ...потому что, – не слушая Логинова, продолжал Максимов, – твоя работа – не бегать с пистогетом, а сидеть в кабинете и думать. Думать, понимаешь? Анализировать факты, сопоставлять и снова анализировать. И тогда ты будешь не констатировать убийства замогильным голосом, а предугадывать их. И предотвращать. И называется это...
– Экстраполяция, я помню, – быстро
– Именно. Но просто помнить об этом – мало. Нужно экстгаполиговать.
– Пока слишком мало данных...
– Данных никогда не бывает мало, – проговорил генерал, наконец успокаиваясь. – Мало бывает...
– Мозгов, – вздохнул Логинов.
– Так вот. Я тебя не тороплю, но часам к четырем у меня должен быть рапорт. Сжатый, но исчерпывающий. Понял?
– Так точно.
– Жду.
Генерал положил трубку, а Логинов еще какое-то время, задумавшись, неподвижно сидел за столом Кабанова, глядя прямо перед собой. Что в Максимове было удивительно, так это то, что после разговора с ним ты чувствовал себя дурак дураком. Первый замдиректора, к примеру, общался с генералом только на совещаниях и только в форме риторических вопросов. А при встречах в коридоре тут же ускорял шаг и делал крайне озабоченное лицо.
Когда Логинов вышел в приемную, там с Кабановым и его замом уже находился сорокалетний майор с седыми висками – старший прибывшей из области группы оперативников. Приехали эти восемь человек на двух машинах – джипе «Опель-Фронтера» и «Фольксваген-Пассате». Логинов велел Кабанову разместить их в гостинице и накормить.
– В восемь тридцать, – сказал Виктор майору, выходя из приемной, – подъезжайте сюда.
Вернувшись в свой с Захаровым кабинет, Логинов включил чайник и приказал привести Воцу. Подполковник как раз заливал пакетик с заваркой кипятком, когда в дверь постучали и следом через порог без особых церемоний втолкнули задержанного бандита.
Выглядел Воца далеко не так уверенно, как накануне, скорее наоборот – был растерян. На его роже горели свежие ссадины, рукав куртки был наполовину оторван, и к стулу бандит продвигался как-то боком.
– Значит, так, Воца, или как там тебя, – начал Логинов, когда арестант со второй попытки кое-как примостился на стуле. – Шутки кончились. Или ты рассказываешь все как было, или...
– Да что случилось-то, начальник? Волчары ваши прессуют по-черному! Убьют же на хрен!
Логинов внимательно присмотрелся к явно испуганному Воце и сказал:
– Сегодня ночью твой давнишний дружок Аверьянов убил в больнице бойца группы захвата, так что...
– Ну, сука Аверьян, подставил! Я ж его, падлу, голыми руками придушу!
– Для начала его нужно найти, – рассудительно заметил Логинов. – Ну, так я слушаю тебя.
– Ну, мразь!.. – не унимался Воца. – Все, начальник! Мне такие игры не нужны! Значит, дело было так, как рассказала эта падла сохатая! У нас тут второй месяц разборки, потому как Чокнутый сильно круто попер в гору и Дантеса хочет из центра скинуть. Позавчера его псы средь бела дня выдернули директора «Топаза», и Дантес поехал в область толковать с ворами, чтобы Чокнутому дать укорот. А тут звонит эта с-сука, Аверьян. Ну, Черпак нас и послал...
– А что говорил Аверьянов?
– Трубку брал Черпак, но я сидел рядом. Сказал, что, мол, у мотеля на «хвост» ему кто-то сел и что пасут его на зеленой «семерке» с «шашками». А директора «Топаза» тоже забрали на такси. У Чокнутого сейчас куча новых людей, шныряют день и ночь... Вот, начальник, мне за эту падаль мазу тянуть не резон.
Логинов помолчал и спросил:
– Может, еще что-то вспомнишь?
– Да все, начальник! Я че – шизанутый – темнить? С вами только свяжись! Если б знал чего, заложил бы эту суку с потрохами! Закурить дашь?
– Дам.
Жадно затянувшись, Воца осторожно потрогал разбитую губу и вдруг проговорил:
– Я тебе, начальник, вот что скажу. Аверьяна я давно знаю, раскусил, что это за гнида. Так вот – не мог он убить вашего волчару.
Вскоре привели избитого Калю, но очной ставки не получилось. Воца сразу посоветовал ему колоться, и Каля тут же, размазывая по лицу кровь из разбитого носа, повторил рассказ подельника почти слово в слово. Логинов вздохнул и, записав со слов бандитов места, где мог появиться Аверьянов, отправил их в подвал. В том, что они говорили правду, у Виктора не было никаких сомнений. И ситуация еще больше запутывалась.
Троих сотрудников на «Волге» Виктор срочно послал по адресам. Он трижды повторил им, чтобы в случае обнаружения чего-то подозрительного они немедленно докладывали ему и не вздумали предпринимать самостоятельных действий.
Следом, но уже на личной машине, после ознакомления с показаниями Аверьянова, двое сотрудников отправились в «Турист». Логинов поставил им задачу буквально по секундам восстановить вчерашнее пребывание Аверьянова в гостинице.
К этому времени помощник дежурного обзвонил все номера из объявлений в газетах, кроме четырех, которые не отвечали ни вчера, ни сегодня. Несколько минут Логинов изучал аккуратные пометки на полях, потом вызвал оставшихся оперативников и отправил разбираться со сданными накануне квартирами. Вернее – с теми, кто их снял, и с владельцами, телефоны которых не отвечали.
Попив остывшего чая и перекурив, Виктор позвонил в реанимационное отделение первой горбольницы. Состояние Неогурца врачи расценивали как стабильное, кризис, по их мнению, миновал, и жизнь главного и единственного источника почти не вызывала опасений. Только в сознание он по-прежнему не приходил, и, когда это произойдет, сказать не мог никто. Никаких лекарств не требовалось. Все, что было нужно, выделили еще вчера после вмешательства Кабанова.
Едва Логинов положил трубку, как зазвонил телефон, и Виктор услышал голос Захарова.
– Слушаю, – отозвался Логинов.
– Захаров.
– Я слышу, что там у тебя?
– Осмотр закончен. Ничего нового не обнаружено. Наконец-то дождались собаку. Дурная – сил нет. Погналась за кошкой, кинолог пять минут ловил. Еле догнал у котельной.
– Ну след хоть взяла?
– Да черт ее знает!.. Она мне доверия не внушает, но кинолог уверяет, что взяла.
– Ну и что?
– Пятнадцать метров до забора и еще метров триста вдоль – до дороги. И все.
– Следы какие-нибудь есть?