Крот в аквариуме

Чиков Владимир

* * *

Прием, устроенный по случаю приезда должностного лица Министерства обороны США, был достаточно высокого уровня. Меррита представили гостям как полковника и успешно действующего бизнесмена. В течение всего приема Поляков находился рядом с ним и при этом вел себя несколько настороженно. Когда официальная часть приема завершилась, к Мерриту и Полякову неожиданно подошел широкоплечий американец и поинтересовался у советского гостя, где в Москве он мог приобрести такой модный костюм. В процессе завязавшейся беседы навязчивый американец как бы случайно и незаметно для других назвал словесный пароль «607 Мэдисон-авеню». Уловив обостренным слухом цифру «607» и последующие за ней два слова, но не поняв, что к чему, Поляков отвернул борт пиджака, показал фирменную этикетку и сказал, что костюм был приобретен не в московской «Березке», а в Нью-Йорке.

Когда

прием завершился и Поляков на мгновение оказался за группой гостей, американец при прощальном рукопожатии вложил ему в ладонь какой-то небольшой предмет. Быстрее, чем следовало, Поляков сунул его в карман и, опасаясь, что кто-то из приглашенных сотрудников Генштаба или советских официанток, обслуживавших прием и являвшихся, как правило, агентами КГБ, мог заметить этот трюк, поспешно распрощался со своим американским «другом» Мерритом и покинул зал приема.

Дома Поляков развернул клейкую ленту и увидел небольшого размера приборчик для изготовления микроточек с приложенной к нему инструкцией. Ее он сразу же сжег, а прибор по изготовлению микроточек вынес в гараж, разрубил на мелкие части и выбросил их в разных местах.

Совершенно не понимая, почему цэрэушники навязывают отвергнутый им еще в Нью-Йорке способ передачи информации — путем изготовления микроточек, Поляков, разозлившись, решил приостановить с ними агентурные отношения в Москве. Охладел он и к сбору секретной информации для них. Присутствуя на оперативных совещаниях, он теперь ничего не записывал, старался лишь на всякий случай запоминать только самое важное и интересное. От активных же действий по добыванию секретных сведений воздерживался и не совал свой нос в дела других подразделений для их получения втемную. Но это продолжалось недолго, у него вновь появился настрой, видимо уже выработанный годами, на поиск нужной американцам информации. Через полгода он снова начал использовать метод выведывания для получения у своих коллег из других управлений главка различных сведений, представляющих оперативный интерес. Понимая, что не имеет права оступиться, он делал это очень осторожно, чтобы не дать понять собеседнику, что на самом деле его интересует.

Умение добывать и хранить только в памяти секреты было его большим достоинством, оно помогало ему оставаться не заподозренным еще несколько лет. Но огромное нервное напряжение, резкие переходы от работы в своей стране к другой — за рубежом изматывали его. Но Поляков был сильным, волевым человеком и лишь иногда, чтобы легче переносить двойные нагрузки, позволял себе дома расслабиться за бутылкой водки. Его же непосредственное руководство отдела и управления ничего не знало о его тайной и в высшей степени опасной, шпионской деятельности. Благодаря этому незнанию, он и добился вскоре переназначения с исполняющего обязанности на начальника китайского направления.

Именно тогда он понял, что перед ним открываются блестящие перспективы по служебной деятельности. Что для этого, он считал, у него есть все основания — это участие в Великой Отечественной войне, большой опыт разведывательной работы в стране главного противника и в Юго-Восточной Азии, хорошие аттестации и превосходные характеристики. И Поляков стал лезть из кожи, чтобы зарекомендовать себя и осуществить свою давнишнюю и отчаянную мечту стать генералом. Он делал все для того, чтобы как-то продвинуть себя: работал в отделе дольше других, иногда демонстративно до полуночи, писал неплохие аналитические справки по оперативной и политической обстановке в Китае и по войне во Вьетнаме. Не забывал дарить и дорогие подарки, оставшиеся после загранкомандировок в США и Бирму.

Работу в центральном аппарате ГРУ он продолжал рассматривать главным образом как возможность получить генеральское звание с помощью тех руководителей, которые выказывали свое благоволение к нему. Он же, считая себя успешным разведчиком и достойным иметь по службе гораздо больше, чем имел, не раз открыто заявлял об этом начальнику управления кадров Изотову и начальнику политотдела, генералу Долину при вручении им подарков.

И не мытьем, так катаньем Поляков добился своего: был назначен на генеральскую должность главного резидента в Индии. В период подготовки к загранкомандировке перед ним были распахнуты двери всех подразделений ГРУ, ему дозволялось теперь знакомиться со многими военными и государственными секретами страны, а также с закрытыми материалами ТАСС, не говоря уже о статьях в секретном Информационном бюллетене ЦК КПСС. Многое оказалось для Полякова неожиданным и сложным для понимания многонациональной и густонаселенной страны его предстоящего пребывания. В течение долгого времени он вникал в ее древнюю историю и самобытность, и

чем дольше занимался этим, тем больше казалось, что не хватит и всей жизни для того, чтобы освоиться с невероятно пестрой картиной, которую являла собой Индия. Да и в международной ее политике было трудно разобраться, потому что в стране функционировали десятки крупных партий и организаций, которые в свою очередь делились на десятки фракций и групп, и у каждой из них был свой взгляд на взаимоотношения с СССР, США, Китаем и странами Южной Азии.

Некоторую ясность в понимание Индии помог ему внести руководитель Главного разведывательного управления — заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, генерал армии Ивашутин [55] . По установившейся уже традиции, он за два дня до отправки резидентов за рубеж пригласил к себе Полякова. До этого Поляков ни разу не встречался один на один с генералом армии, он даже старался не показываться ему на глаза только из-за того, что тот пришел в военную разведку из КГБ. Эта неприязнь к сотрудникам органов госбезопасности появилась у него после того, как сам завербовался в агенты ФБР. С того времени он больше всего боялся «Конторы глубокого бурения» — КГБ, считая, что все ее сотрудники приглядываются к нему и следят за ним. И хотя на людях Поляков демонстрировал свое полное расположение к чекистам, на самом деле он в условиях заграницы не упускал возможности настроить своих подчиненных против сотрудников резидентуры КГБ. Мало того, исподтишка даже преследовал тех, кто пытался установить или установил с сотрудниками внешней разведки и контрразведки хорошие отношения. Вот почему Поляков с большой опаской вошел в кабинет Ивашутина. Доложив о своем прибытии, он замер около двери.

55

Ивашутин Петр Иванович, родился в 1909 году в Бресте. Участник Великой Отечественной войны. В 1954–1963 годах — первый заместитель председателя КГБ СССР. С 1963 по 1987 год — начальник ГРУ. Герой Советского Союза. Умер 4 июня 2002 года.

— Проходите, пожалуйста, к столу и присаживайтесь, — предложил генерал армии Ивашутин. — При подготовке к командировке все ли успели выполнить? — поинтересовался он.

Пока новоиспеченный резидент докладывал, как шла его подготовка к отъезду в Индию, начальник ГРУ, внимательно всматриваясь в него, невольно подумал, что в нем есть некая отталкивающая сила: крупная, с большими мясистыми ушами и заостренным, птичьим носом голова — и какая-то заискивающая, едва заметная улыбка. «Да с таким типом не каждый человек захочет иметь дело», — словно подытожив свои наблюдения, подумал генерал.

Ивашутин был одним из самых опытных и удачливых руководителей разведывательного управления Генштаба, не случайно некоторые генералы и адмиралы этого ведомства считали, что Петр Иванович Ивашутин — это Суворов в разведке. Дед, так называли его подчиненные, обладал способностью быстро проникать во внутреннюю суть людей и порой с первого взгляда определять мотивы человеческих поступков.

Полякова генерал знал в основном по докладываемым документам на подпись — характеристикам, аттестациям, приказам при назначениях на должность и присвоениях очередных званий. Знал он и то, что говорилось в представлении на должность военного атташе и главного резидента в Индии: «…Поляков является грамотным офицером. Политическая подготовка хорошая, может самостоятельно ориентироваться в любой оперативной обстановке. По своим личным качествам, общей и специальной подготовке способен самостоятельно выполнять поставленные задачи».

Закончив доклад о своей готовности к отъезду в Индию, Поляков поставил перед руководителем разведки вопрос об увеличении финансовых средств для непредвиденных расходов за рубежом. А в качестве примера привел ситуацию, связанную с нехваткой денег в рангунской резидентуре, когда потребовалось для служебных целей приобрести двести патронов нестандартного калибра.

Слушая его несерьезное обоснование, Ивашутин заметил, что голос у Полякова в разных случаях звучал по-разному: он то неестественно растягивал слова, чтобы казаться значительнее, то говорил с неожиданным раздражением, когда нервничал, особенно при объяснении причин несостоявшейся однажды охоты в Бирме из-за финансовых затруднений своевременного приобретения патронов. Генерал армии продолжал внимательно слушать Полякова, ловил мельчайшие нюансы интонаций в его голосе и поведении — и чувствовал, что этого человека не покидает какое-то внутреннее напряжение. Симпатии к нему Ивашутин не испытывал и, чтобы не затягивать время, которым он очень дорожил, прервал его и спросил: