Кротовая нора
Шрифт:
– Катя, а как это ты стала заниматься ювелирными украшениями? Это так необычно, не встречала женщин ювелиров.
«Особенно в 18 веке, да чтобы женщина-ювелир. Как интересно складывается, а ведь мы с ней похожи, нашими неженскими профессиями», – рассуждала я.
– Мой покойный муж позволял мне изучать ювелирное искусство, пока мы два года жили в Италии. Николай меня очень любил и купил мне все эти инструменты и материалы. К несчастью, он был очень болен и скончался, как только мы вернулись домой.
– Мне очень жаль, прости, я
– Я уже смирилась. Сначала мне было очень плохо, спасибо Дмитрию, был рядом. Только он никак не может смириться с моим, как он говорит, немужским делом. Я ведь, – Екатерина Андреевна провернулась ко мне, – иногда делаю украшения, под мужским именем месье Лангле, больше для собственного удовольствия. И даже от прислуги я стараюсь скрывать свое увлечение.
– А можно посмотреть украшения?– заинтересовалась я.
– Да, конечно, чуть позже покажу.
– А почему не под своим именем делаешь украшения?
– Если мой племянник, который поддерживает Ивана Шувалова во всех новаторских начинаниях, не разделяет мои взгляды, то, что скажут все остальные?
– Но, Великая княгиня Екатерина Алексеевна изучает науки. Скоро многие женщины придут в науку.
– Я пока не готова к всеобщему вниманию, мне хочется спокойствия.
– Катя, но времена меняются, и ты уже сама меняешь этот мир, – я пыталась убедить Екатерину Андреевну.
– Возможно, придет время. А сейчас я почищу камни, поправлю закрепки, – перевела разговор в другое русло Екатерина Андреевна. – Хорошо, что камни не выпали, я не смогла бы найти подобные. Самое сложное – отремонтировать застежку, но я уже знаю, как все исправить, – довольно улыбаясь, сказала Екатерина Андреевна.
– Катя, спасибо тебе большое.
Катя хотела мне что-то ответить, но тут раздался грохот, звук бьющегося стекла и громкие причитания.
Мы с Катей вскочили и выбежали из кабинета.
В зале мы увидели, что большое овальное зеркало в позолоченной раме, висящее над диванчиком, упало и разбилось на мелкие кусочки, рама раскололась на несколько частей. Глаша стояла перед осколками зеркала на коленях и громко плакала, причитая.
– Как же так, – увидев нас, разразилась ещё горше плачем, – барыня, я не знаю, как это произошло, я стала вытирать пыль, а оно упало.
– Глаша, успокойся,– спокойно сказала Екатерина Андреевна, – самое главное, ты не пострадала.
– Барыня, – всхлипывая, проговорила Глаша, – это плохая примета, – крестясь, и стараясь не смотреть в осколки зеркала, она поднимала куски рамы и складывала их на стол у дивана.
– Глупости, Глаша. Я не верю в приметы. Вставай, собери все и не поранься.
Мне пришла идея, как можно использовать мелкие кусочки зеркала.
– Катюша, можно я соберу осколки и сделаю одну штуку, пригодится в хозяйстве.
– Да? А что именно? – полюбопытствовала Екатерина Андреевна.
– Можно я не буду говорить пока, надо попробовать сначала, вдруг не получится.
– Хорошо, – улыбаясь, сказала она, – разбирайтесь, я у себя в кабинете.
Екатерина Андреевна вышла из зала. Глаша, вытирая слёзы рукавом, смотрела на меня.
– Глаша, несите таз, будем собирать осколки, потом я скажу, что мне ещё понадобится.
Глаша, кивнув головой, быстро поднялась с пола и осторожно, стараясь не наступить на осколки, выбежала из комнаты.
Я опустилась на корточки и стала аккуратно собирать осколки, сразу осматривая их, и раскладывая их по кучкам, мелкие – в одну, крупные – в другую.
29.
Я сидела за столом в своей комнате. Передо мной стояла небольшая по диаметру глубокая глиняная чаша, по форме напоминавшая колокол, рыбий клей в пузырьке из толстого и темного стекла, кисть, и пинцет, которые мне принесла Глаша. На полу у стола стоял тазик с осколками зеркала.
«Интересно, если я чуть раньше, лет эдак на 25, повторю изобретение Ивана Кулибина, я изменю будущее?», – думала я.
Глашу я выпроводила из комнаты, заверив, что мне не нужна ее помощь.
Конечно, это была не алебастровая чаша, которую использовал Кулибин, но для эксперимента и глиняная подошла. Пинцетом я осторожно брала кусочки зеркала, кистью намазывала клей и приклеивала их к внутренней стороне чаши. Точного совпадения по стыкам у меня не получалось, но я надеялась, что это не скажется на результате работы.
Работая, я все размышляла, как мне вернуться домой, ведь на пустыре, когда я нашла брошь, я так ничего и не почувствовала, не поняла.
Какие у меня вводные данные? Что я точно знаю? Знаю, что я была в мужском костюме, был день летнего солнцестояния, был фейерверк, было убийство физика и было мое ранение.
Я примерно знаю, где меня нашли сейчас, я помню, где я потеряла сознание тогда. Но я все равно не знаю первопричину, почему произошло мое перемещение. Сколько я смотрела фильмов и читала книг в детстве про путешествия во времени, но никогда не рассматривала всерьез возможность физического перемещения. Мой разум отказывался понимать, как это произошло.
Я знаю, что существует несколько гипотетических способов перемещения в прошлое. Машины времени у меня нет, и не было, да и как физик – материалист, на данный момент я не верю в нее. Самый подходящий способ – через «кротовую нору».
Изредка я делала небольшие перерывы в оклеивании чаши, давая время, чтобы клей схватился. Но продолжала думать, перебирая и подготавливая следующие осколки зеркала. Монотонная работа всегда меня успокаивала, когда требовалось сосредоточиться.
«Кротовая нора», как мне известно, гипотетическая топологическая особенность пространства-времени, представляющая собой в каждый момент времени «туннель» в пространстве. Да, согласна, кротовые норы согласуются с общей теорией относительности, но неизвестно, существуют ли они на самом деле. Что ж, так и буду пока называть свой путь домой «кротовой норой», решено.