Кровь и грязь
Шрифт:
— Нет, я их не боюсь, Фокдан.
Тишина.
— Фокдан…
Он машинально вытянул перед собой руку, но нащупал лишь холодную пустоту. Внезапно поднявшийся ветер раздул угли. Костер загудел, хотя светлее не стало.
Все понятно — этот вояка решил испытать его.
Про дурацкие шуточки эльгяр в гарнизоне замка ходили басни. Несмотря на привлекательность службы на какой-нибудь забытой всеми заставе, мерги считали ее вынужденных обитателей людьми «удаленными, но недалекими». Норлан как-то на досуге обсуждал эту тему с Алардом. Друзья пришли к выводу, что эльгяр оказались заложниками собственной лени. Вместо того чтобы объединиться и раз и навсегда прочесать Пограничье, они тратят время на относительно безопасное существование под защитой высоких частоколов и не помышляют ни о чем ином, кроме как дожить до следующего утра. Алард, правда, высказал предположение, что прочесыванием Пограничья не грех было бы заняться не только эльгяр, но и всем владеющим оружием виггерам, то есть и мергам со сверами. Однако, поразмыслив и залив сомнения кружкой-другой доброго пива, друзья решили, что их собратьям с застав бороться с шеважа таким образом все же сподручнее, поскольку они находятся далеко от военачальников и по большому счету предоставлены сами себе, тогда как им, невольникам гарнизонной жизни, приходится руководствоваться не всегда разумными приказами, а главное — охранять покой мирных сограждан.
— Фокдан?
Опять тишина.
Он что, издевается? Шутка явно затянулась. Ну и что с того, что ты умеешь ходить в темноте по траве и сучьям бесшумно, как эти дикари? Это не повод проверять хладнокровие своего напарника. Норлан на всякий случай положил ладонь на рукоять меча. Бдительность не помешает. Фокдан с первого знакомства казался ему слишком странным человеком, чтобы не ждать от него подвоха. Чего стоила хотя бы та стычка со стражами замка, когда Фокдан разметал их, как котят, и был готов испытать меткость лучников, когда им помешало своевременное появление Норлана? Да и при восстановлении заставы он вел себя, мягко говоря, непредсказуемо, то и дело берясь за самые неблагодарные поручения с таким видом, будто забегает вперед длинной очереди добровольцев. Ему, Норлану, никогда бы в жизни не пришло в голову, скажем, тупить свой боевой топор, соревнуясь с лесорубами, для которых валить деревья — первейшая обязанность. В замке все занимались своим делом, и это считалось хорошим тоном.
Алард откровенно посмеивался над Фокданом, разумеется, когда никто, кроме Норлана, его не слышал. Сам же Норлан только снисходительно пожимал плечами: в отличие от Аларда он был настоящим эдельбурном и мог разве что посочувствовать остальным вабонам с высоты своего положения. С другой стороны, быть эделем — значит иметь что терять. Особенно теперь, когда он встретил девушку, о которой думал всякую свободную минуту и которая по вполне понятным причинам, похоже, отвечала ему взаимностью. Родители, скорее всего, не одобрят его поспешного выбора. Дочь хозяйки таверны, можно сказать, сирота, выросшая без отца и привыкшая к обществу далеко не всегда приличных мужчин, завсегдатаев их простоватого, хотя и уютного заведения — едва ли такой жены желал для своего сына помощник самого Ракли. Внуки Тивана вправе рассчитывать на куда более благородную кровь. Однако Норлан не станет прислушиваться к доводам отца. Велла молода и хороша собой. Судя по всему, у ее матери водятся деньги, а брат, между прочим, накоротке с сыном Ракли. Так что еще неизвестно, действительно ли подобный союз окажется невыгодным, не говоря уж об удовлетворении сердечных порывов и здоровом потомстве. Только все это может пойти псу под хвост, если он сейчас немедленно не отыщет этого Фокдана!
Он не нашел ничего лучше, как пригнуться почти до земли и крадучись направиться к так и не разгоревшемуся костру. Фокдан не мог его бросить. Если только не почувствовал подвоха. Но едва ли эльгяр учат читать чужие мысли. Он просто решил попугать желторотого напарника и вот-вот снова появится. Будет куда хуже, если он окажется прав, и шеважа где-то поблизости. Каким бы умелым мастером меча Норлан себя ни считал, в одиночку ему не отбиться. Конечно, если их там всего один-двое, он с удовольствием опробует на них свои навыки, от которых до сих пор страдали носы и затылки его неповоротливых товарищей во время поединков на ристалище перед замком. Однако те же товарищи со знанием дела поговаривали, будто даже на разведку шеважа ходят не меньше чем впятером, а против пятерых Норлан если бы и выстоял, то уж точно не в пешем строю. Коня же пришлось оставить на руинах заставы. Сейчас верное животное, должно быть, щиплет траву и думать не думает о том, в какой передряге оказался его отважный хозяин.
— Похоже, все чисто, — сказал над ухом невозмутимый голос. — Хотя из нас двоих я старше, уважу твой чин, парень, так и быть. Тебе решать, оставаться нам здесь до рассвета или возвращаться.
Вместо ответа Норлан устало опустился на теплую землю возле углей и потянул носом воздух.
— Жаль, что дикари не удосужились оставить нам ничего пожрать. Как считаешь, Фокдан?
— Отсюда, насколько я себе представляю, уже недалеко до окраин Большого Вайла’туна. Можно прогуляться туда и…
— Мы что, так далеко ушли от своих? — поразился Норлан, которому с непривычки просторы Пограничья казались безбрежными. — Выходит, шеважа сами добрались до нас?
— А ты думал, они прячутся у себя в лесу и ждут, когда мы придем их выкуривать? — Фокдан сел рядом и стал смотреть, не отрываясь, на жаркие угли. В тусклых отсветах его лицо с перебитым носом выглядело загадочно угрюмым. — Происходит то, чего всегда боялись наши отцы: они узнали тайну огня и решили перейти от обороны к нападению. Я не удивлюсь, если в то время, пока мы доблестно пытаемся отстроить заставу заново, они залезли к нам за шиворот и потрепали наши окраины.
Норлану не понравились эти слова. Ему вообще не нравилось то, что происходит. Не нравился он сам — своей нерешительностью. Не нравился всезнающий напарник — смелостью предположений о том, чего он просто не мог знать. Не нравился этот лес, утративший притягательность, зато приобретший реальные, слишком реальные очертания. Не нравился костер, который нельзя было как следует разжечь, чтобы не привлекать рыскающих по округе врагов. Не нравилась ночь с ее темнотой и невероятностью наступления рассвета. Не нравился, в конце концов, херетога Ризи, ожидающий от него беспрекословного выполнения приказа, притом что он все меньше и меньше понимал, с какой стороны к нему подступиться.
— Почему же ты согласился пойти с нами, а не остался дома сражаться с шеважа? — усмехнулся Норлан.
— Здесь и есть мой дом, — не поворачивая головы, ответил Фокдан.
Они некоторое время сидели молча, разглядывая угли и прислушиваясь к ночным шорохам. Такие разные во всем, сейчас они, сами того не зная, думали об одном и том же. Вернее, об одной и той же.
Назвав Пограничье «домом», Фокдан отчетливо ощутил всю несбыточность робкой мечты сделать юную Веллу хозяйкой своего очага. Весь ход предыдущей жизни определил его нынешний удел, и удел этот заключался в том, чтобы коротать полные опасностей дни в убогом одиночестве, вдали от тех, кто ему так дорог и мил, вроде той девочки, неожиданно выросшей в ослепительную красавицу, от одной только близости которой он, бывалый виггер, чувствует себя как дикий кролик, выскочивший из норы прямо в лапы подстерегавшей его лисы. Когда-то он еще позволял себе считать дочку друга, строителя Хокана, своей суженой и предвкушать конец постылой службы на заставе. Но время сыграло с ним хоть прекрасную, но очень злую шутку, за какие-то две зимы превратив невинное, никому не интересное дитя в недоступную паву, наверняка знающую себе цену и научившуюся оценивать других. А что он для нее?
Первое детское чувство? В лучшем случае. Дети любят играть в игрушки, но быстро забывают про них, вступив в долгожданную пору взросления. Тогда они вот так же сидели у костра и думали о том, что будет с ними, когда она наконец войдет в положенный возраст и он сможет предложить ей нечто большее, чем нежные объятия да поцелуи украдкой. А он ничего ей так и не предложил. И если оставаться честным перед собой до конца, то просто забыл про нее, вернувшись к тому, что умел делать лучше всего: сторожить заставу, ходить в разведку, возглавлять редкие карательные рейды на присоседившиеся стойбища шеважа, охотиться, играть в кости с такими же, как он, никогда не унывающими бедолагами, упражняться в стрельбе из арбалета и метании топора. Одним словом, жить привычной жизнью виггера, в которую женщины допускаются редко, да и то лишь во сне.
Норлан думал о еде. Их вылазка слишком затянулась, и он успел прикончить все съестное, что удосужился сунуть в мешок накануне. Его оказалось явно недостаточно, даже притом что с напарником делиться не пришлось. А вот если бы у него была жена, она бы непременно о нем позаботилась. Тем более такая рукастая и смышленая, как Велла. Любо-дорого посмотреть, как эта девчушка порхает по материной таверне, всегда веселая, кокетливая, всегда знающая себе цену и потому никому не позволяющая распустить руки, что говорило о ее правильном воспитании даже в столь неподходящем месте.