Кровь и Звёзды

Somber

Я нахмурилась, затем мои глаза широко распахнулись, когда я посмотрела на дверь, ведущую вниз.

— Это Ростовщица? — я с грохотом встала на свои копыта и пошатнулась. Проклятие, даже с Мех-Иксом моя голова убивала меня! — Мне нужно с ней поговорить. Спросить ее о красном глазе! Узнать, если он собирается стать угрозой, — сказала я, побежав к двери.

— Она довольно резкая штучка, не так ли? — пробормотал Хранитель. Я притворилась, что не слышала хихиканье Глори, когда направилась вниз по лестнице.

Я достигла четвертой ступеньки снизу,

когда боль внезапно пронзила меня на сгибе передней ноги. Конечность сложилась подо мной и со стоном и грохотом я пролетела вниз остальную часть лестницы. Желтый единорог кобылка вскочила на ноги, в то время как мрачная желтая кобыла, с кьютимаркой красной чернильницы, глумилась в восторге. Одна из голов брамина посмотрела на меня и пробормотала, — Девять и один.

Другая голова посмотрела на партнера и фыркнула.

— Ты с ума сошел, Билл? Она испортила приземление. Я даю ей шесть с половиной.

— Вы в порядке, мисс? — сказала кобылка единорог пока я лежала в отключке. Я приземлилась прямо на голову. Обычно я подшучиваю, об этой твердейшей части меня, но этот полет причиняет боль! Я почувствовала, что сломала свой рог, и на самом деле потянулась прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он еще на месте. Моя голова только болела, несмотря на Мед-Икс. Я закрыла свое лицо копытами.

— Ох… да… — сказала я, сильно потерев лицо. Определенно больна. Я столкнула свою повязку, издавая стон. Все на той стороне моего лица чувствовалось отекшим. Свесив копыта, я улыбнулась желтому единорогу. — Хорошо, что я приземлилась на голову, а?

Но кобылка не смеялась. Она кричала, отступая так быстро, как только могли унести ее копыта. Через несколько мгновений Глори спустилась вниз по ступенькам.

— Что? В чем дело? Знаю, я уродлива, но… — Вот только Глори было не до смеха. Кобылка спряталась за брамином. Головы браминов пробормотали друг другу. — Что в этом такого? — Старый Хранитель выглядел еще более серьезно. Затем я посмотрела на Ростовщицу… но даже она не улыбалась.

Глори медленно встала передо мной на колени, я увидела, как она сглотнула и побледнела, когда посмотрела на мою глазницу, которая была заражена и испорчена ХМА.

— Блекджек. Твоя правая глазница болит?

— Да… почему? — Я немного усмехнулась. — В этом глазу наконец-то вырос членоподобный тентакль?

Глори не смеялась. Я стала протягивать копыта к левой стороне моего лица, и она остановила меня. Она сделала глубокий вдох. — Нам понадобится скальпель, водка, ложка, любые фиолетовые целебные зелья, что у вас есть, огонь и шар памяти. Очень долгий шар памяти.

Хранитель кивнул и повернулся к кобылке.

— Литл Бит? У тебя есть шар памяти для хорошей кобылы, не так ли? Какой-нибудь долгий и приятный?

Кобылка кивнула, не отрывая от меня глаз, пятясь к своим сумкам и разбирая их своими копытами. Наконец, она вытащила золотой шар памяти. Передала его Хранителю. Было похоже, будто она боялась быть рядом со мной.

— Насколько… насколько всё плохо… — пробормотала я,

снова дотянувшись. Я заставила себя моргнуть этим веком… и почувствовала… о Святая Селестия! Что это было? — Уберите это… — хныкнула я, почувствовав, что сердце в моей груди стало биться быстрее и быстрее. — Уберите это, пожалуйста… пожалуйста, уберите это… — Глори держала мои копыта вдали от моего лица. Я моргнула снова и почувствовала стремление вырезать этот отросток самой.

— Я сделаю это, Блекджек. Сделаю, — пообещала она тихо, когда Хранитель передал ей шар памяти и побежал к ранцам брамина.

— Сколько длится этот шар, милая? — Спросила Глори кобылку.

— Я не знаю… — пробормотала она, сглатывая. — Час… два…?

— Я надеюсь, он будет достаточно долгим, — пробормотала она, когда он вернулся.

— На счет стоимости… — сказал Хранитель, передав ей бутылку Сталлионградского Особого.

— Позже, — сказала Глори твердо. Она подняла бутылку к моим губам. — Сделай хороший долгий глоток… в случае если этот шар короткий, как мы и думаем. — Я сделала, и почувствовала, как обжигающий алкоголь спускается по моему горлу и поселяется в желудке. — Еще один, — сказала она решительно. Что ж, всегда следуй указаниям своего врача. Глоток. — И еще один на удачу, — сказала она с нервной улыбкой. Я закрыла глаза и сделала три глотка из бутылки.

— Spasiba… — пробормотала я, коснувшись золотого шара памяти своим рогом. Постойте, что я только что с…

<=======ooO Ooo=======>

Хорошо. Постарайся не думать о том, что будит делать Глори. Сконцентрируйся на шаре памяти. Отлично… скучный шар памяти. Это жеребец. Смотрим дальше… рог. Роскошный небесный вагон с собственным терминалом. И… и… болят ребра. Он хрипел при каждом вздохе и левитировал документы перед собой.

Святая Селестия. Я узнала этого жеребца.

Голденблад лежал на боку, на нескольких подушках, на его крупе лежала голова. Голова с роскошными розовыми волосами, с несколькими почти белыми полосами у виска, волосы плавно перетекали на его ноги.

— Неужели мы почти на месте? — прошептала кобыла робким голосом. Пара прекрасных бирюзовых глаз осмелились взглянуть на него сквозь плотно сложенные копыта, прижатые к ним.

Он проурчал, когда повернулся к ней, уткнувшись в её копыта носом, и нежно поцеловал. Я была поражена тем, насколько нежны её губы.

— Мы находимся примерно в часе езды, — сказал он тихо. — Ты могла попросить Твайлайт телепортировать тебя.

— Я знаю, но она всегда так занята. Я не хотела её беспокоить, — ответила она самым сладким голосом, который я когда-либо слышала.

— Я рад, что ты все-таки пошла со мной. Рэрити была занята делами своего министерства.

— Она будет там. Я надеюсь немного поболтать с ней. У тебя будет возможность спросить Пинки Пай, — прохрипел он и закашлял. Каждый вздох обжигал.

«Это когда-нибудь проходит?»