Кровь на воздух
Шрифт:
— А я что?
— А ты загрузил в катер сухих молочных смесей. И улетел.
— С младенцем? Я что, настолько долбанутый?
— Ты вёз меня в ясли-интернат, как нормальный. Но по пути что-то случилось…
— И?
— Полёт затянулся на год.
— Экая засада, — удивился я. — Траверсы непредсказуемы, но целый год….
— В общем, за это время ты настолько ко мне привык, что мы летали вместе семнадцать лет. Я только годам к пяти поняла, что во Вселенной есть другие люди, а не только мы с тобой!
— А что потом?
— Потом я выросла.
— Я был хорошим отцом?
— Откуда мне знать? Сравнить было не с кем. В целом, я выжила, значит, ты справился. Но твоя дурацкая бесконечная колыбельная про нашего кота…
— У нас ещё и кот был?
— В разведкатере? Как ты себе это представляешь?
— Ну, на фоне выросшего в кокпите младенца я готов поверить во что угодно…
— У младенца не было выбора, знаешь ли. Коты — они поумнее будут. Нет, кот у нас был игрушечный. Серый такой, здоровый, из синтешерсти. Сидел на пульте слева, ты его пристёгивал специальным ремешком на манёврах. Но для меня он всегда был живой.
'Как у нашего кота
жизнь приятна и проста.
Потому что этот кот
в голове твоей живёт…'
— С ума сойти. У меня дочь… А я ничего не помню.
— Насчёт «с ума сойти» это в точку. Ты даже себе не представляешь, какого безумного ребёнка вырастил.
— И как тебя зовут, безумный ребёнок?
— Катя.
— Катерина? Ты? Я думал…
— Нет, ты называл меня только Катя.
* * *
— Нет, я не стану твоей женой, — раздражённо говорит красивая черноволосая женщина. — Ну и что, что у нас ребёнок?
Она кормит грудью младенца. Грудь хороша, младенец обычный.
— Концепция брака архаична, она устарела ещё в докосмические времена, с тех пор как женщина смогла обеспечивать себя самостоятельно. Тем более бессмысленна она сейчас, в космосе. Патриархальность на острие прогресса абсурдна.
— Ты такая активная экспансионистка и настолько не понимаешь космиков! — удивляюсь я в своём странном сне.
— Космики, при всём моём уважении к «Парадигме Экспансии», во многих вещах весьма дремучие и отсталые. В том числе, в отношении к женщинам. Я сама этого не осознавала, пока не столкнулась… — женщина показала на ребёнка. — Моя задача как учёного и общественного деятеля в первую очередь изменение этих устаревших паттернов. Только тогда Экспансия обретёт цель!
— Или космики превратятся в планетян, — возражаю я, — и вместо экспансии будут в капсулах мультики смотреть.
— Вот, об этом я и говорю! — вскидывается женщина. — Ты типичный замшелый космик! ИИ-шеймер, утилитарист, сексист и…
— … И ещё я тебя люблю.
— Даже это для тебя означает возможность владения мной! Ты зовёшь меня замуж, чтобы что? Чтобы, когда ты вернёшься из разведки, тебе не надо было искать, с кем переспать! Вот она, готовенькая, ждала тебя полгода, или сколько тебя там носило! Пыль протри и пользуйся!
— Прекрати. Это не так.
— Именно так! Я должна ждать тебя, растить ребёнка, наплевать на пользу, которую могу принести Человечеству, вместо этого посвятив себя редкому ублажению одного мужика? Не будет этого! Я не твоя собственность!
— Катенька, перестань, ты так не думаешь. Это гормональный откат, послеродовая депрессия…
— Ах, откат? — женщина заметно злится.
Она встаёт с кровати, отбирает у младенца грудь, отчего тот начинает тихонько хныкать.
— Ты хочешь свою личную Катеньку? Вот, держи! — она вручает мне ребёнка, я неловко подхватываю пелёночный свёрток. — Я называю девочку Катей. Прямо сейчас иду и вношу имя в базу. И она полностью твоя, делай с ней что хочешь. А я вернусь домой и займусь настоящим делом!
— Экая каша у тебя в голове, Катенька…
— Ах так? Ну так у тебя есть новая Катя! Чистый лист! Воспитай из неё настоящую космичку, вперёд!
Женщина сердито топает ножкой и быстро выходит из каюты.
* * *
— У меня был сон во сне. Как странно…
— Понравилось? — спросила сидящая на моей кровати девушка.
— Наверное. Не знаю. Я действительно вспомнил что-то из своей жизни, или это просто сон?
— Воспоминания и есть сон. Впечатления, переработанные памятью с учётом последующего опыта и когнитивных аберраций. Почти всё, что мы помним, довольно приблизительно соответствует тому, что мы видели.
— Очень неожиданно зрелое рассуждение для такой юной девушки.
— У этой девушки было очень необычное детство. Нет, я не жалуюсь, не думай. Просто констатация того, что ребёнок, воспитанный игрушечным котом, имеет некоторые особенности поведения.
— Ладно, тебя зовут Катя, твою мать я звал Катенькой, здешний ИИ почему-то зовёт себя Катериной… А меня-то как зовут?
— Не скажу, извини.
— Почему?
— Боюсь подтолкнуть память слишком сильно. Это как старую, забитую всяким хламом кладовку открывать — если распахнуть дверь резко, то тебя завалит. Лучше приоткрыть чуть-чуть и осторожно вытаскивать вещи по одной. Кроме того, чем больше в тебе тебя, тем меньше в тебе меня, а я ещё не готова окончательно превратиться в твои воспоминания о дочери. Сном быть интереснее! Всё, спи, отец. Тебе надо отдохнуть, впереди ещё много сюрпризов.
— Неприятных?