Кровь ниори

Минич Людмила

– Исилле?

– Да, – ответил спасенный чуть слышно на кро.

Легкая тень набежала на лицо вопрошавшего, но больше он ничего не сказал, поднялся, его шаги прошелестели где-то сзади. Вернулся он с флягой и бережно поднес ее горлышко к губам спасенного. Тот жадно сделал глоток, но поперхнулся и зашелся в тяжелом кашле. Казалось, все внутри у него взорвалось болью, непонятно было, на что это больше похоже, на кашель или стоны. Незнакомец осторожно придерживал его за плечи, чтобы тот не причинил себе резкими движениями

еще большего вреда. Затем он опять поднес флягу к губам раненого, и тому удалось сделать несколько глотков. Взглядом он отблагодарил обладателя фляги. Тот уже двинулся, чтобы встать, но спасенный остановил его словами:

– Я не знаю тебя… Что со мной случилось? – спросил он на кро. Теперь его голос звучал хоть тихо, но мягко и плавно, без хрипов.

– Я увез тебя из Эгроса, – прозвучал ответ из уст незнакомца, тоже на кро.

– Кто отменил казнь? – недоуменно спросил спасенный.

– Я, – был ответ. – Я страж, – добавил он, и во взгляде лежавшего мелькнуло беспокойство.

Но он продолжал хранить молчание, и его спаситель снова заговорил:

– Никто в Эгросе теперь не знает, где тебя искать. – Он качнул головой. – Твоя казнь не состоится. Но, – добавил он мгновение спустя, – колдуна, наверное, все-таки казнят.

Видя, что спасенный ничего не понимает, он пояснил:

– Я был там, слышал многое. Пленение колдуна – счастливый знак для всего Кромая. Некоторых людей оно вознесло очень высоко. Исчезновение колдуна может все перевернуть… – Он посмотрел в сторону. – Колдун должен быть казнен. А на поиски пошлют немногих преданных людей, тайно. Быть может.

– Как тебе удалось?.. – прошептал узник. – Королевское подземелье под замком неприступно. Мосты через Трайн охраняются… – Глаза его широко раскрылись, несмотря на солнце. – Ты маг? – спросил он.

– Я всего лишь страж. Отэйе Иллири. – Он прижал обе руки ладонями к груди и медленно склонил голову. – Да, Эгрос и его темницы хорошо охраняются, но вот уже пять лет, как в землях Кромая мир, и треи забыли о тех временах, когда переодетые вражеские лазутчики пытались пробраться в город любой ценой. Они ослабили внимание и потеряли бдительность. Повсеместно. Я просто проник в город и выкрал тебя.

Видно было, что спасенный слушает его с недоверием. Потом, в безумной попытке, он попытался шевельнуть рукой, очевидно, намереваясь дотянуться до незнакомца, но та лишь беспомощно дернулась, и раненый снова застонал от боли.

– Я не могу пошевелиться, – прошептал он, затравленно глядя на собеседника.

Тот поднял полу плаща, которым узник был прикрыт, но, видя, что ему даже головы не поднять, пояснил:

– Рука сломана, как и многое другое. Я ведь не ниэдэри, но промыл раны и наложил повязки, как мог. Следовало бы доставить тебя к настоящим ниэдэри, но ты не выдержал бы такой дороги. Чтобы вывезти тебя из Эгроса, мне пришлось отравить тело ядом нэи, иначе ты умер бы в дороге. Мог умереть.

– Ты отравил меня нэи? – все более приходя в недоумение, спросил узник.

– Только

чтобы сохранить тебе жизнь, – ответил страж. Он немного наклонился вперед и прикоснулся открытой ладонью к щеке узника. – Тебе нет нужды шевелиться. Я не видение, посланное твоими врагами. – И он осторожно провел тыльной стороной руки по щеке узника.

– Я прошу тебя простить меня, страж, – пробормотал спасенный, ощутив щекой прикосновение плоти. – На миг мне показалось, что я все еще там, в Эгросе, и образ твой – лишь магическое наваждение.

Он умолк, и между ними снова воцарилось молчание. Наконец страж нарушил его:

– Ты хочешь спросить меня о чем-то. Спрашивай. Потом я.

– Послушай, – видно было, что спасенный колеблется, – зачем ты пришел в Эгрос? Кто тебя послал?

Очевидно, настало время удивляться стражу. Легкое недоумение слышалось в его голосе, когда он проговорил:

– Я получил твое послание, с эффии.

И услышал тихий ответ:

– Я не посылал эффии. Я не мог его послать.

Страж внимательно посмотрел на спасенного. И медленно, отчетливо произнес:

– Я видел только тебя.

Узнику было очень неуютно под этим взглядом, его почти обвиняли во лжи.

– Я раньше не знал тебя, страж. Хотя, – добавил он, – я слышал об Отэйе Иллири не раз. Но я не мог прислать эффии.

– Я тоже тебя не знаю, – раздельно произнес страж. – Но я назвал себя.

И снова в воздухе повисло тягучее молчание. Долго, очень долго, его не нарушал ни один из них. Наконец узник заговорил, его голос опять зазвучал хрипло, как вначале, когда он произнес свои первые слова.

– Тебе, Отэйе Иллири, лучше было бы не знать моего имени. – Он сделал паузу и осторожно вдохнул воздух, в груди его клокотало все сильнее и сильнее. – Тебе, Отэйе Иллири… не надо было меня спасать.

Он снова зашелся в надрывном кашле, и страж снова осторожно придержал его за плечи.

– Ты должен был слышать о Бритте, ученике Эсээли. Я вижу, что слышал, – увидел он в глазах стража. – Это я. Не стоило меня спасать. Ты будешь сожалеть об этом.

– Если бы я знал, что этот эффии с посланием от Бритта, ученика Эсээли, я не стал бы рисковать, спасая его.

– Но я не посылал эффии! – с мукой в голосе перебил его бывший узник и снова зашелся в приступе кашля. – Посмотри на меня! Я же полукровка! – И уже почти шепотом добавил: – Я же не вижу эффии… не могу их увидеть, как бы ни хотел… я даже не чувствую их присутствия.

– Ты маг!

– Я не мог, как бы мне ни хотелось этого, – устало повторил маг.

Страж промолчал. Полукровка, будь он хоть каким магом, действительно не мог послать эффии, он понимал это разумом. Страж снова покинул лежавшего и через некоторое время появился над ним опять с луком и какой-то связкой в руках.

– Ты уходишь, – сказал маг.

– Да, – ответил страж, – нужно добыть что-нибудь. Пока ты лежал без сознания, мои запасы истощились. Я не хотел надолго уходить. И воды надо набрать.