Кровь Титанов

Бодров Виталий

Придворные восторженно захлопали. Как же мне противно, подумал Орьерон. Думал ли я, что быть королем — в первую очередь, означает быть лицемером? Да не ври себе. Ты знал это с самого начала. Знал и принимал, как должное...

А почему, собственно, он должен следовать этим замшелым традициям? Потому, что вся эта ненавистная, лебезящая перед ним толпа считает, что должно быть именно так?

Король встал со своего трона и подошел к друзьям.

— Таль, Лани, Бол, оставайтесь со мной, — попросил он. — Вы нужны мне. Мне страшно будет вас не хватать. Выберете сами себе должности по вкусу и по способностям. Нанок, Боресвет, вас это

тоже касается.

— Ваше Величество, этикет... — осмелился заметить Мастер Церемоний.

— К Блину этикет, — свирепо огрызнулся Орьерон. — И Вас тоже, сударь!

Толпа испуганно охнула, Мастер Церемоний заткнулся. Когда король говорит «К Блину», лучше помолчать. А то неровен час, на самом деле пошлет навестить нечистого...

— Нам надо ехать, Орье, — грустно сказал Таль. Придворные вовсе перестали дышать. Назвать короля на «ты», да еще детским именем — ох, что сейчас будет...

— Вы — мои друзья, а не подданные, — улыбнулся король. — Называйте меня Орье, и никак иначе. Ты молодец, Таль. Я хотел предложить тебе пост Придворного Мага, но ты ведь все равно откажешься?

— Если соглашусь, я ведь стану как раз подданным, а не другом, — мягко улыбнулся Таль. — Если ты уж сам предложил выбрать себе награду... Дай нам доступ во дворец в любое время суток. И однажды мы припремся к тебе в покои прямо посреди ночи...

— ...в грязных сапогах... — мечтательно заметил Боресвет.

— И с топором, — закончил варвар. — Если мы, конечно, найдем эту железяку. То есть, он уже, конечно, не железяка, а девица она...

— По рукам, — просиял король. — И попробуйте только не вернуться! Войско пошлю разыскивать! Кстати, посоветуйте, как мне объявить войну Фарадану, если у нас нет общих границ?

— В два приема, — объявил Боресвет. — Берешь и объявляешь. Королю, в натуре, еще и не то можно. А гавкнет кто — башку откочерыжишь, и все дела.

— Передвинуть границы, — посоветовал мудрый Бол. — Заодно и территорию расширишь. Все прибыток в хозяйстве...

— Ваше Величество, у нас все еще вакантно место шута, — напомнил Лемур.

— Займешь его на полставки, — распорядился король.

— Так и знал, что ты меня припашешь по полной, — вздохнул снова шут и по совместительству премьер-министр. Ну, ничего. Вот увидишь, в какой форме я отчеты писать буду...

— Ладно, братаны, на посошок — и пора.

— На ночь глядя? — ужаснулся Лемур. — Совсем с умом поссорились?

— Да пофиг, — отмахнулся воин. — Иначе неделю пропьянствуем. Знаю я эти феньки, вечером, в натуре, нажрались, с утра децил похмелились... и недели как не бывало!

— В чем-то он прав, — согласился Нанок. — Давай и впрямь, выпьем на этот, как его там? Неважно, просто выпьем, и в путь. Мне еще секиру искать! Найду, задницу надеру...

— Только сначала надери, а потом уже превращай обратно в секиру, — посоветовал Бол. — Не перепутай, чудило!

— Я напомню, — пообещала Лани. Щенок Тьмы тявкнул, он, дескать тоже напомнит. В крайнем случае, подошву от сапога отгрызет для большей понятливости.

Слуга в ливрее принес большой кувшин вина и стаканы из заморского хрусталя. Бокалы король отослал обратно, одним движением выдрал затычку, сломав при этом сургучную печать. Первым приложился к кувшину, затем передал его варвару.

— Эльфийское, — мечтательно сказал тот, принюхиваясь. Сделал большой глоток и передал кувшин Талю.

— Пусть у нас всех все сложится удачно, — сказал тот и, отпив, передал кувшин Лани. Девушка чуть замешкалась, вспомнив о здоровом образе жизни, а потом, легкомысленно махнув рукой, приняла кувшин.

— Живи, будто это твой последний день, — сказала она. — И радуйся, встречая новый. За нас за всех! Чтобы жизнь была достойной мечты!

— Будь веселым, даже если тебе совсем не весело, — принял у нее кувшин Лемур. — За то, чтобы мы всегда могли посмеяться над собой.

— Чтобы каждый день радовал новыми красками, — подхватил Бол. — И не был похож на вчерашний. Ищи новых друзей, и не забывай про старых.

— За наше хорошо, — подвел итог Боресвет, освобождая кувшин от излишков вина. Точнее, от остатков. После чего вернул ненужную посудину слуге.

— На, братан, сдашь в приемный пункт. Ну что, Твое Величество, пошуршали мы. Как у нас говорят, раньше выйдешь, раньше сядешь. Нет, как-то по-другому... ох, и крепкое вино попалось! Или это со вчера еще не отошел?

— Счастливо, — король по очереди обнял каждого, а Лани поцеловал в щеку. — Возвращайтесь, когда управитесь со своей секирой. Забавно... мы знакомы всего ничего, а мне кажется, будто знаю вас всю жизнь. Удачи, ребята!

Он стоял и смотрел им вслед. И только один шут заметил как в глазах короля мелькнула... зависть? Чему мог завидовать он, молодой повелитель Квармола? Свободе? Беззаботности? Праву на ошибки? Шут не рискнул спросить. Может быть, позже, когда не будет вокруг глазеющей толпы придворных. Когда они останутся наедине, когда будет время для вопросов и размышлений...

— Мне варвар вчера стих прочитал, — сказал он негромко. — Он ведь еще и неплохой поэт, кто бы мог подумать. Хочешь, прочту?

— Читай, — согласился король.

У мертвых и ушедших нет друзей. Кто радость и покой тебе пророчит, Кто славит наступленье новой ночи, Тот лжет себе. Оставь его скорей. Не забывай, что дорого тебе, Пройдут года, и ты вернуть не сможешь, Что раньше было ближе даже кожи. Зачем мечте своей ломать хребет? Огонь и боль оставь внутри себя, Гори, играй, покуда хватит силы, Рукою губ и глаз касайся милых, В душе надежду бережно храня. Тоску весельем пламенным залей, Что не сбылось тогда — ушло в могилу, Зачем сегодня хмуришься уныло? «У мертвых и ушедших нет друзей»...

— Хорошо сказано, — одобрил король. — Все верно, так оно и есть. Только, Лем, это стих не про нас. Совсем не про нас...

VI.

...Они уходили на закате. Холодное осеннее солнце еще ласкало лица последними лучами. Ветер отчего-то затих, не решаясь потревожить путников.

— Удивительно, как легко на душе, — тихо сказала Лани.

— Так бывает всегда, когда начинаешь новый круг, — так же негромко ответил он.

— Мы еще вернемся сюда, — сказала она.