Кровь Земли
Шрифт:
Когда инженер проник через люк в каюту, профессор Тураев стоял у бокового иллюминатора, с хронометром в руках. Его моложавое, бритое лицо выражало полное удовлетворение. Веселые, светлые глаза обернулись и ласково стрельнули в инженера.
— А!.. Вы уже здесь! Хорошо! Потрудитесь занять свое место, — скомандовал он притворно строгим топом. — Через пять минут моторы будут пущены в ход, и от «Плутона» на земле останется только один след.
А через два-три часа юдоль земной поверхности от нас будет так же далека, как теперь звездное небо.
Профессор довольно погладил свой бритый подбородок и вскинул прищуренные
В каюте появилась кряжистая фигура Захарова. Не останавливаясь, механик прошел в машинное отделение. Скоро оттуда донесся приглушенный шум разогреваемых моторов. Профессор поднял хронометр. И когда стрелка остановилась на семи, он дал механику знак, а сам взялся за штурвал.
Пущенные Захаровым моторы загудели. «Плутон» дрогнул и рванулся вперед. В боковых иллюминаторах поплыла зеленая поляна, замелькали стройные стволы сосен. Потом все исчезло. В каюте воцарился мрак.
Если бы в этот момент снаружи были наблюдатели, они увидели бы необычайное зрелище. Оторвавшись от гаража, «Плутон» одним напором пробороздил через всю опушку огромную канаву. Разинув огненную пасть, ворвался в лес. Как бритвой срезал несколько вековых сосен и, кидая облака дыма, столбы земли, пропал из глаз.
«Плутон» пробороздил огромную канаву, ворвался в лес и как бритвой срезал несколько вековых сосен…
Не выпуская штурвала, профессор Тураев включил электрический свет и посмотрел на манометр, определяющий давление напластований.
— Вот как!.. Тысяча атмосфер! — удивленно воскликнул он. — Почвенный слой уже сопротивляется с силою в тысячу атмосфер. Это значит: мы пробежали два километра и закопались на двести метров вглубь.
— Павел Андреевич! Мы двигаемся к югу, — сказал Игорин, на обязанности которого лежало следить за компасом и рядом других приборов. — Значит «Плутон» удаляется из области залегания тяжелых металлов? А ведь по заданию Геологического комитета…
— Тяжелые металлы могут подождать, а с ними и Геологический комитет, которому они так понадобились, — упрямо перервал профессор молодого инженера.
Вдруг каюта вздрогнула от страшного толчка. Захаров растянулся на полу. Но профессор не упал. Он крепко держался за штурвал. «Плутон» дрожа замедлил ход, словно его впереди ожидала непреодолимая преграда.
— Гранит! — крикнул ученый. — Мы попали в область сплошного гранита!..
Стенки «Плутона» были абсолютно непроницаемы для звуков. И, тем не менее, все трое слышали какое-то пронизывающее, жгучее пение. Это проносился по проложенным в стенках трубам расплавленный гранит. Все предметы и каюте впитывали в себя это пение и, вибрируя на разные лады, отзывались. А что было снаружи?.. Надо было думать, что адское шипение внутри жерла, скрежет резца и неистовый стон винтового цилиндра разбегались и далеко плыли даже по массиву безбрежного гранита.
«Плутон» шел со скоростью только пятидесяти метров в минуту. Манометр показывал давление в четырнадцать тысяч атмосфер, а термометр — две тысячи триста пятьдесят градусов жары в жерле по Фаренгейту. Но в каюту жара не проникала. С самого отъезда ртуть оставалась на двадцати по Реомюру.
С каждой минутой давление увеличивалось, а ход «Плутона» уменьшался.
— Должно быть плотность гранита возрастает, — заметил Захаров. — Не повысить ли скорость, Павел Андреевич? Что-то уж по-черепашьему мы ползем. «Плутон» скоро совсем застрянет. — Механику не терпелось. Изобретатель, во что бы то ни стало, хотел испытать сокрушительную мощь своих двигателей. В какие сферы углублялся «Плутон» и для чего? — такие вопросы мало волновали Захарова. Словно машинный дух, он был целиком поглощен работой своего создания.
— Да, пожалуй, это не будет лишним, — согласился после некоторого раздумья профессор Тураев. — В противном случае, нам сегодня не удастся проникнуть через гранитный слой, поближе к загадкам земного организма.
Лишь только Захаров взялся за регулятор, как «Плутон» внезапно остановился. Давление сразу упало до нуля. Температура тоже стала быстро понижаться.
Геолог с недоумением поглядел на манометр.
— Стоп!.. Остановить моторы!.. — приказал он. — Здесь что-то неладно. Надо сделать вылазку и посмотреть, куда мы попали.
Облачившись с головы до ног в жаронепроницаемые костюмы, снабженные резервуарами кислорода для дыхания, все трое вышли из «Плутона». Профессор Тураев засветил рефлектором вокруг. Обширный туннель, который просверлил «Плутон», был почти пуст. Стекловидной массы оказалось очень мало, да и та уже успела остыть.
— Да тут словно и не жарко — подумал Захаров и, обняв руками шлем ученого, громко прокричал:
— Ну и прожорлив наш «Плутон»! Неужели он все это проглотил?… Или гранитная порода такая?..
— Углероду много, углероду!.. Перегорает все!.. — слабо отозвался геолог и полез на «спину» «Плутона» к винтовому цилиндру. Затем поднял рефлектор и протянул вперед. Яркий, длинный луч утонул в какой-то темной, ужасающей пустоте. Впереди была беспредельная черная бездна. На целую треть тела «Плутон» висел над бездной.
При взгляде на нее у геолога зашумело в висках. Съежившись, в немом страхе, он отполз обратно. Он понял, почему остановился «Плутон».
— Ну, как, Павел Андреевич?.. На что мы наткнулись? — крикнул Захаров снизу. Из-под шлема ученого прозвучал непонятный глухой звук. Механик и инженер поднялись к нему.
При одиноком, теряющемся во мраке луче рефлектора, все трое безмолвно замерли над пропастью. Теперь всем было ясно, на что наткнулся «Плутон». Было также ясно, что «Плутон» не мог двинуться и назад. Винтовой цилиндр даже краешком не задевал гранита. Он целиком торчал в пустоте.
Профессор, однако, скоро овладел собою. Не говоря ни слова, он отправился в каюту и в несколько минут изготовил три ракеты. Обернул их в жаронепроницаемую оболочку и возвратился.
— Посмотрим, как велико это пустое пространство? — подумал геолог, и, с сухим треском, первая ракета взвилась вверх. Длинной золотой иглой она проколола тьму, потом высоко-высоко запылала желто-зеленым огнем и распалась. Вторая ракета, описав траекторию, брызнула чуть заметными искрами вдали и потухла.