Кровавая осень
Шрифт:
В конце концов, они охотились на одного человека, при ярком дневном свете.
Таниэль понимал, что не справится с восемью десятками. У него не было ни единого шанса.
Он подождал, пока не появится вся рота. Как только середина колонны оказалась прямо под ним, он ударил ногой по валуну и отскочил в сторону, спасаясь от двадцати тонн камней, которые с грохотом покатились на дно ущелья.
Он не сможет победить, но будь он проклят, если не заберет с собой в бездну как можно больше врагов.
Когда стих грохот устроенного
Таниэль с отвращением слушал эти крики. Он не хотел убивать соотечественников. У этих людей где-то остались друзья и родные. Жены, мужья, дети. Возможно, он совсем недавно сражался бок о бок с кем-то из них. Или вместе учился.
«Нет никакой разницы в том, какого врага ты убил, – напомнил он себе. – Это война. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя».
Он выглянул из укрытия, чтобы посмотреть на свою работу.
Обвал уменьшил роту вдвое. По крайней мере десяток солдат остался погребенным под камнями, еще около десятка получили серьезные ранения. Капитану зажало валуном ногу, и Таниэль слышал, как он воет от боли. Рядом с капитаном стоял лейтенант, пытаясь одновременно организовать и оборону, и помощь раненым. Солдаты рассыпались по всем укрытиям, какие только смогли найти, и теперь не спускали глаз со стен ущелья.
Они начали извлекать раненых из-под камней, и как только стало ясно, что новая атака им не угрожает, два отделения двинулись дальше.
Это было и хорошо и плохо. Хорошо тем, что они разделили свои силы. А плохо потому, что эти два отделения направлялись к пещере Ка-Поэль.
Таниэль рванулся по гребню горы, где был виден солдатам как на ладони. Послышались встревоженные крики, а вслед за ними негромкие хлопки духовых ружей. Расстояние было слишком велико, но он все же решил укрыться за валуном и оглядеться.
Лейтенант окликнул уходящих по ущелью солдат и показал в его сторону. Сержанты посовещались, а затем одно отделение принялось карабкаться наверх, а второе занялось поисками козьей тропы или какого-либо другого обходного пути.
Все их внимание сосредоточилось на Таниэле, и только это сейчас и было важно.
Солдаты гнались за Таниэлем по горам уже больше мили. Только трое из двадцати четырех выдержали темп погони, далеко оторвавшись от своих товарищей. В конце концов, им нужно было лишь подобраться к нему на расстояние выстрела. Должно быть, Хиланска объявил награду за голову Таниэля. Обычно солдаты не проявляют такого усердия.
Эта мысль помогла Таниэлю справиться с угрызениями совести. Он не хотел убивать соотечественников. Но сами они выстрелят в него без долгих раздумий. Они гонятся за ним, как собаки.
Он рискнул пробежать по открытому пространству, вздрагивая от хлопков духовых ружей и звонких шлепков, когда пули ударялись о камни у него за спиной. Солдаты были еще далеко, но все же могли удачным выстрелом ранить его. Таниэль прыгнул в расщелину и промчался еще шагов тридцать, прежде чем ровная поверхность снова сменилась скалами, за которыми он тут же спрятался.
Укрывшись
Что сказал бы отец, увидев, как его солдаты попались в такую примитивную ловушку?
Вероятно, он решил бы, что эти безмозглые идиоты заслужили свою смерть.
Первый из солдат прыгнул в расщелину, когда Таниэль уже занял новую позицию. Второй пробегал мимо Таниэля, и тот дернул пехотинца за ногу. Бедняга ударился лицом о край скалы, оставив на ней кровавое пятно. Ружье с грохотом упало на камни.
Третий солдат резко остановился и опустился на колени рядом с товарищем. Таниэль бросился на него, ухватил за воротник мундира и потащил обратно в свое укрытие. Солдат сдавленно вскрикнул, но Таниэль заставил его замолчать, несколько раз приложив лицом о камни. Затем взял ружье убитого и проверил, исправно ли оно.
Духовые ружья были не так надежны, как кремневые или мушкеты. Их спусковой механизм легко выходил из строя, воздушные резервуары часто лопались. Это ружье оказалось в порядке. Таниэль убедился, что оно заряжено, и уперся прикладом в плечо.
Первый из гнавшихся за ним заметил, что его товарищи куда-то пропали.
– Глустер? – крикнул он, оглядываясь. – Глустер, ты живой? Похоже, Аллиру сильно досталось. Бездна, да ответь же хоть что-нибудь!
Таниэль ощутил испуг в его голосе. Сейчас молодого солдата должна захлестнуть паника. Он ведь собственными глазами видел, как беглец скрылся в этой расщелине. Как можно разглядеть что-то в такой темноте?
Солдат вышел на открытое пространство, держа ружье на плече и испуганно косясь на расщелину.
Таниэль выстрелил ему в грудь.
Потом забрал у убитых запас пуль и воздушные резервуары и крадучись направился назад к скалам. В любой момент могли появиться остальные, и вряд ли они окажутся такими же дураками, как их товарищи.
Он подкараулил в скалах еще двоих пехотинцев, а затем еще троих, используя в ближнем бою их громоздкое оружие с неудобным штыком.
Таниэль попытался застрелить еще одного из только что добытого в схватке ружья, но проклятый механизм все-таки испортился, и Таниэлю пришлось спасаться бегством.
Теперь солдаты двигались плотной группой, не поддаваясь больше на его уловки.
Таниэль понял, что забрался слишком далеко. Этот хребет тянулся еще на несколько миль, а затем терялся среди тысяч каньонов и ущелий, перерезающих горную цепь. Нужно избавиться от погони, вернуться назад и придумать, как разделаться с теми, кто остался в ущелье. Где-нибудь впереди должна отыскаться еще одна расщелина, где он сможет спрятаться и…
Таниэль миновал большой валун и остановился в замешательстве, увидев под ногами небо. Скала заканчивалась обрывом, который футов на двести уходил вниз, к пересохшему руслу ручья. Таниэль поискал другой путь к отступлению, но кругом были только отвесные скалы. Карниз справа от него утыкался в такую же стену. Оставался лишь узкий проход по осыпи, откуда солдатам будет очень удобно вести огонь.