Кровавая весна
Шрифт:
– Дык не берут, – ответил другой охотник. – Уже предлагали, господин. Боятся.
– Тогда пусть терпят до самого дома, там их накормят, – фыркнул я и, покосившись на солнце, вновь надел снятый было шлем.
Под «ушастыми красавицами» я подразумевал гоблинш. Не темных, конечно, упаси Создатель, а простых, пещерных. Собратьев Горкхи. И вез я их специально для нашего покалеченного гоблина. Для компании. А если кроме дружбы с сородичами он чего больше возжелает, то пусть сами договариваются.
Честно говоря, все получилось случайно. Во время подземного боя, когда я залетел в очередной тупик, ударом ноги отшвырнул ворох прелых шкур, увидел эти двух заморышей женского рода. Невероятно худые, покрытые грязью, одетые в жалкие обрывки, обнявшиеся и дрожащие от дикого ужаса, они не сводили с меня испуганных глаз. Поняв, что это обычные гоблины, чья раса полностью превращена шурдами в рабов, я остановился. И успел остановить удар ледяных щупалец. Взглянул на гоблинш и рокочуще проговорил:
– Сидите здесь! Спрячьтесь под шкурами и не высовывайтесь.
После чего покинул тупиковый отнорок, машинально запоминая его местоположение. Если послушаются меня и останутся на месте – у них есть шанс выжить и не попасть в устроенную нами мясорубку. Если выскочат в коридор – их ждет смерть. Если не от оружия моих воинов, то от клыков и лап стерегущих снаружи сгархов. В любом случае я плакать не буду. Но ничего не случилось. Обе… девушки – а они и правда оказались очень молоды, лет семнадцать-восемнадцать по человеческим меркам – не двинулись с места, и когда я вспомнил о них и вернулся после боя, послушно ждали, забившись под шкуры.
Тогда у меня и родилась эта идея. И сейчас обе гоблинши на волокуше ехали к своему новому дому. Ехали свободными. Я приказал не связывать их. Если побегут – мои стрелки всегда наготове и стреляют метко. Да и сгархи будут рады представившейся игре в догонялки. Если останутся – возможно, у них есть будущее. Такого варианта, как «пусть себе убегают», не существовало. Кто знает, сколько всего успели подметить и услышать глазастые и ушастые красавицы. А они ведь ничего не забывают…
Впрочем, вездесущий Рикар уже успел поговорить с ними, объясняясь жестами и обрывками фраз. Наш язык чумазые девушки знали плохо. Но учитывая их память, это дело быстро поправимо. Не знаю, что моя бородатая нянька им сказала, но гоблинши сидели тихо и проблем не доставляли. Пока.
– Господин! – не выдержал один из воинов. – Дозвольте спросить!
– Говори.
– А что с ними делать-то будем?
– Улучшать породу, – отмахнулся я. – Мне откуда знать? Хм… пусть Горкхи решает, что с ними делать… хм…
С минуту над медленно двигающимся вперед отрядом висела тишина, а затем грянул дикий хохот, и посыпались самые различные предположения, как именно Горкхи может использовать свалившийся на него двойной подарок. Ну, вот и разрядились уставшие воины. Прошла горячка боя.
Уловив мелькнувшую рядом громадную тень, я взглянул на нависшего надо мной сгарха. Трехпалый. Старый друг, проверенный в боях. Уже успел поваляться в снегу и вылизаться, но на шерсти еще видны кровавые разводы и брызги. Сегодня зверь отвел душу, немного утолил свою жажду мести пленившим и жестоко истязавшим его шурдам. Хотя нет – не утолил. Лишь немного пригасил. Но вскоре яростное пламя разгорится вновь. Потому что такое не прощается никогда. Всей крови шурдов не хватит, чтобы утолить жажду мести гигантского зверя.
– Прокатимся, мой старый друг? – спросил я и, услышав донесшийся утвердительный рык, шагнул к припавшему к земле зверю.
Далеко впереди виднелся смазанный силуэт громадной горы, царственно возвышающейся над холмистой равниной. Подкова. Наша крепость. Наш дом.
Глава вторая
Крепкое хозяйство – основа всему. От снежной вершины в темное подземелье.
Утро началось бодро – с шума.
Вопреки всем невзгодам, население Подковы увеличивалось. К людям добавились гномы, затем сгархи, а теперь еще и несколько гоблинов – обычных, не изуродованных темной магией Тариса, но донельзя запуганных. Как результат, шума и гама в поселении стало куда больше, чем было во время его основания.
Полулежа в громадном сугробе на вершине нашей защитной стены, я лениво прислушивался.
Вот сонное ворчание сгархов-самцов, выползших из промерзлых рукотворных нор в толще скалы. Разминают мышцы и готовятся к вылазке за добычей. Охота - это охота, один из самых важных источников продовольствия. Величественные разумные звери не хотят быть обузой.
Звонкие и быстрые выкрики на гномьем языке – коротышки не могли пропустить момент, когда их любимые сгархи проснутся. И сейчас суетились вокруг громадных зверей, тщательно проверяя любимцев – а вдруг в шерсти колтуны или, не дай Создатель, коготь надломился на одной из лап? Сгархи к вниманию относились крайне благосклонно – особенно после того, как отяжелевшие самки стали крайне раздражительными и муженьков не жаловали, то и дело норовя влепить им оплеуху.
Мешанина человеческого языка, сплошной гомон. Все настолько смешалось, что я мог вычленить лишь разрозненные фразы и слова. Несколько человек таскали промерзшие дрова в пристройку к пещере. Некоторые охотники уже успели плотно позавтракать и сейчас вышли на морозный воздух и всматривались в низкое серое небо, обсуждая сегодняшнюю погоду и соображая, будет ли снегопад аль обойдется. Там же крутился Стефий, своим ломающимся подростковым голосом выпевая слова благословения и окуривая охотников дымом священного цветка Раймены. Едва услышав начало молитвы, я буквально вжался в снег, великолепно помня, что со мной делает святая магия. Хорошо, хоть ветер не в мою сторону – ощутить запах Раймены я не желал абсолютно. Как ни крути, а я теперь создание тьмы. Страшное и уродливое, с ореолом смертоносных щупалец за плечами, покрытой инеем кожей и замерзшими до хруста глазными яблоками.
К шуму во дворе добавился первый стук молотков – который теперь не замолкнет до самого вечера. Постоянно мастерили что-то новое и чинили поломанное. Дощатые перегородки между личными закутками, столы, кровати, скамейки, полки, настил на пол – всего необходимого не перечислить. Послышались пропитанные морским духом словечки. Бывшие пираты кляли холодную погоду и одновременно обменивались мнениями о мастерстве кухарок, стряпавших сытный и вкусный завтрак. Еще бы не стряпали – стоящая во главе кухни Нилиена правила твердой рукой.