"Кроваво-Красная" Армия. По чьей вине?
Шрифт:
Снова Сандалов:
«Взаимное расположение укрепленных районов и районов дислокации войск не обеспечивало в случае внезапного нападения противника своевременного занятия укрепле ний не только полевыми войсками, но и специальными уровскими частями. Так, например, в полосе 4–й армии срок занятия Брестского укрепленного района был определен округом для одной стрелковой дивизии 30 часов, для другой ― 9 часов, для уровских частей ― 0,5―1,5 часа. На учебных тревогах выявилось, что эти сроки являлись заниженными».
Таким
«Особенностью всех армейских планов прикрытия было отсутствие в них оценки возможных действий противника, в первую очередь варианта внезапного наступления превосходящих вражеских сил. Сущность тактического маневра сводилась к тому, что надо было быстро собраться и совершить марш к границе. Предполагалось, что в районах сосредоточения будет дано время для окончательной подготовки к бою».
Лишь под влиянием ряда тревожных сигналов за не сколько часов до германского нападения Сталин решился дать войскам знаменитую Директиву № 1 ― «на провокации не поддаваться». С точки зрения повышения боеготовности в предвидении вражеской агрессии документ совершенно дурацкий. Но сталинские колебания можно понять: буквально две–три недели оставалось до начала «Грозы», может быть, действительно немецкие генералы некой «разведкой боем» пытаются вскрыть группировку советских войск. Очень не хотелось раскрывать свои карты.
Поэтому вместо директивы о приведении войск западных округов в полную боевую готовность на случай войны Сталин велел дать короткую директиву с указаниями, что нападение может начаться с провокационных действий. Он еще надеялся, что удастся начать дипломатические переговоры и под их прикрытием завершить сосредоточение сил для наступления. Но здесь действительно «история отвела мало времени». Проведение мобилизации директивой не предусматривалось.
Маршал Баграмян, сообщая, что прием первой директивы в штабе КО ВО продолжался около двух часов, разъясняет:
«Читатель может спросить, а не проще было бы в целях экономии времени подать из Генерального штаба короткий обусловленный сигнал, приняв который командование округа могло бы приказать войскам столь же коротко: ввести в действие «КОВО–41» (так назывался у нас план прикрытия государственной границы). Все это заняло бы не более 15―20 минут. По–видимому, в Москве на это не решились».
В том–то и дело, за сигналом «КОВО–41» должны были последовать совершенно определенные действия, не имевшие отношения к отражению агрессии. Пока имелась надежда ― а вдруг Гитлер блефует, войскам слались предупреждения вроде «ничего не предпринимать» и «границу не переходить».
Причина в том, что, вложив весь талант организатора и все силы в план «Гроза», других планов Сталин не имел. Никаких оборонительных операций советский Генштаб не планировал. Никаких планов на оборону, «красных
Вот флоту на первом этапе Большой войны наступательных задач не ставилось, и нарком ВМФ вместо дезориентирующих директив просто объявил флотам «Готовность № 1». Этого оказалось достаточно, чтобы моряки войну встретили подготовленными: они знали, что нужно было делать в этом случае, и сделали. Не могли Кузнецову помешать выполнить свои прямые функциональные обязанности ни Сталин, ни Жданов, курировавший флот, ни Тимошенко с Жуковым.
И еще один вопрос. А если бы Гитлер не напал на Советский Союз в 1941 году, что предпринял бы товарищ Сталин? Приказал бы армиям грузиться в эшелоны и отправляться обратно в свои округа? Можно еще упростить. Если бы вермахт совершил прыжок через Ла–Манш и вторгся в Англию, соблюдал бы в такой ситуации Советский Союз договор о дружбе с Германией?
«Вероломное нападение» Германии оказалось для советского руководства настолько неожиданным, что в ответ на формальное объявление войны нарком иностранных дел Молотов сумел из себя выдавить только беспомощное:
«Мы этого не заслужили».
Некоторое время в Кремле питали иллюзии, что «непобедимая и легендарная» в кратчайшие сроки вышвырнет врага со священной советской земли. Но чуда не произошло. Сталин, объявив войну Отечественной, а себя Верховным главнокомандующим, пытался руководить боевыми действиями привычными методами: искал врагов, расстреливал и перетасовывал командующих, терзал их мелочной опекой, вновь приставил комиссаров, объявил всех попавших в плен предателями, своим авторитетным мнением «опрокидывал военную науку».
И только когда немцы вышли к Волге, а под оккупацией оказалось 70 миллионов советских людей, Сталин утратил спесь, стал прислушиваться к мнению специалистов и с присущими ему упорством и обстоятельностью принялся за изучение военного дела.
Часть II Полководцы
«…вместо славы ратной стыдом упиваешься: ибо нет доброго царствования без добрых вельмож, и несметное войско без искусного полководца есть стадо овец, разгоняемое шумом ветра и падением древесных листьев. Ласкатели не синклиты, и карлы, увечные духом, не суть воеводы».
В апреле–мае 1917 года, фантазируя на тему будущего мироустройства, марксист В.И. Ульянов мечтал о всеобщем вооружении народа, поголовно всех граждан и гражданок в возрасте от 15 до 65 лет, которые заменят постоянную армию и полицию, возьмут на себя дело защиты социалистического Отечества, проведения продразверстки, санитарного контроля, «воспитания масс». Все это не отрываясь от производства и управления государством. Ленинская «кухарка» грезилась на редкость многофункциональным социальным организмом.