Кроваво-красная луна
Шрифт:
Побродив незаметно вокруг дома, Соловьёв, наконец, решился и зашёл в подъезд. Прислушавшись, нет ли чьих шагов, он поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. На звонок долго никто не отвечал. Егор, позвонил вновь и прислушался, за дверью что-то упало, и послышались шаги.
– Кого надо?
– раздался из-за двери пьяный голос хозяина.
– Звягин, открывай, это Иван.
– Какого тебе ... надо?
– заворчал Сергей и вдруг замолчал на полуслове, видно понял, кто к нему пришёл. В замке повернулся ключ и дверь открылась. На пороге стоял
– Ты как меня нашёл?
– заплетавшимся голосом, спросил он.
– Ведь я не давал тебе свой адрес.
– Ты один?
– через плечо стал заглядывать в квартиру нежданный гость.
– Один, а тебе ещё кого надо?
Егор отпихнул хозяина и вошёл в квартиру.
– Закрой дверь, пьянь, - не оборачиваясь, рявкнул гость и пошёл в кухню. Но, зайти туда он не успел. Дверь ванной открылась и оттуда выскочил Джеки, сбив того с ног. Из зала послышался топот ног, и оттуда выскочили ещё трое.
– Поднимите его, - сказал Вадим, - и пристегните к батарее, чтобы не дёргался. Джеки с Олегом, подняли гостя и пристегнули наручниками к трубе.
– Мне что делать?
– появился в дверях кухни, протрезвевший в один миг, хозяин. Словно и не был пьян, а просто притворялся, играл свою роль.
– Посиди в зале, пока мы поговорим с этим, - показал Вадим пальцем на гостя. Тот, резко развернулся и в одно мгновение испарился, прикрыв за собой дверь.
– Ну, давай знакомиться, - повернулся Вадим к пристёгнутому.
– Да пошёл ты, ... капитан, - огрызнулся он. Джеки ногой врезал ему под ребро, тот крякнул и затих.
– Убьёшь, дурень, - гаркнул на бойца капитан.
– Я тихонько. Через пять минут оклемается и запоёт, как тот соловей.
– А если нет?
– Да куда он денется, запоёт, как миленький, не остановишь.
– Олег, принеси воды, повернулся Вадим к бойцу. Тот схватил со стола кружку и набрал с крана воды. Вылив прикованному на голову, он набрал ещё. Но, больше не понадобилось, гость открыл глаза.
– Оклемался, козёл, - замахнулся на него Джеки, но бить не стал.
– Теперь будешь говорить?
– вновь задал ему вопрос Вадим.
– Спрашивай, что тебе надо, - сплюнул тот на пол сгусток крови.
– Как звать? Только настоящее имя, а не те, что в паспортах. И без глупостей, искать тебя никто не будет. Закопаем, как бездомную собаку на свалке.
– Не закопаешь, Шведов, - глянул тот на Вадима.
– Я, тебя отлично знаю.
– Откуда?
– удивился Вадим.
– Я, - он вновь сплюнул на пол кровью, - Егор Соловьёв. Не забыл такого или думал, что я уже сдох в том плену, когда вы меня бросили. А, я вот, сижу перед тобой, живой и невредимый. Правда, лицо другое, но в душе, я остался тем же.
– Удивлён, - заговорил капитан и присел рядом с бывшим сослуживцем.
– Значит, выжил и решил отомстить. Но, это не наша вина, что тебя не вытащили оттуда.
– А вы и не старались.
– Брось Егор, ведь это
– Вот то-то и оно, что война. И мы все в ней солдаты, - выкрикнул Соловьёв в лицо Вадиму и закашлялся, выплёвывая сгустки крови. Прокашлявшись, он продолжил:
– Я, уже не жилец. У меня последняя стадия рака. Всё внутри сгнило. Лицо себе переделал, а внутренности нет.
– Но зачем ты стал нам мстить?
– посмотрел на него Вадим.
– Олег, дай ему воды.
– Лучше водки, если есть.
– Джеки, принеси, - повернулся капитан к бойцу.
Пообщавшись ещё с час, бойцы увезли Егора Соловьёва в контору и закрыли.
Через неделю был суд. Соловьёву дали двадцать лет за измену Родины и убийства. Измена Родине не имеет срока давности.
Егор, так и не простил своих сослуживцев (хоть они и не были виновны), за то, что его бросили гнить в плену.
Через три месяца, полковнику пришла бумага. В тюремной больнице скончался Егор Соловьёв, бывший спец, а теперь убийца и предатель. Похоронили его на тюремном кладбище, с номером на кресте.
Конец.
Инкуб.
"Инкубами называли распутных демонов, посещающих по ночам женщи и соблазняющих их во сне. Слово "инкубус" происходит от латинского "инкубаре", что означает "лежать на". Самой лакомой добычей инкубов были монахини. Инкуб может принимать и мужское, и женское обличье. Суккуб - демоница, посещающая ночью молодых мужчин и вызывающая у них сладострастные сны".
Обхватив мужчину ногами, она сцепила их у него за спиной. Помогая ему встречными движениями, девушка, с каждым мгновением всё ускоряла и ускоряла темп. А, дойдя до экстаза, расцепляла их и расслабляла тело. Выгнув дугой спину и подавшись вперёд, девушка подставляла своё лоно его мощным и сильным ударам. А когда его горячее семя фонтаном ударяло в неё, откидывала голову на подушку, разметав по ней свои длинные светлые волосы, начинала громко кричать и - просыпалась. От нестерпимой боли тело девушки ныло и болело, словно её били и истязали.
Этот странный, один и тот же эротический сон снился ей уже целую неделю. Просыпаясь, с каждым разом она чувствовала, что её тело всё больше и больше болит. Но, находя в себе силы, она поднималась и шла в душ.
Приняв его, девушка голой шла на кухню и делала себе, на скорую руку, завтрак. После принятия ванны или душа она никогда не вытиралась полотенцем, а давала телу просто обсохнуть естественным способом.
Сделав себе яичницу с беконом и два бутерброда, она запивала это всё бокалом сока. Кофе по утрам девушка никогда не пила. Такой рацион питания по утрам у неё уже был больше трёх лет. Позавтракав и дав телу обсохнуть, она шла одеваться. Дождавшись няни, которая приходила к её трёхлетней дочери, она уезжала в театр, где работала гримёром.