Кровавые следы
Шрифт:
Наше следующее задание проводилось прямо в Лай Кхе и началось в 0400 часа. Нас рано разбудили и сказали собирать снаряжение и идти на завтрак. Для меня это оказалось двойным невезением, потому что в предыдущую ночь не хватало людей для караульной службы на периметре и некоторые из нас спали всего лишь по два-три часа. Хорошая новость заключалась в том, что в столовой подавали пресловутый бефстроганов на тостах, самое известное блюдо в истории армии. Его называли ГНЛ — «Говно На Лопате», потому что со времен Второй Мировой многие джи-ай обходили его стороной. Что же касается меня, то мне эта штука нравилась. Её готовили довольно редко из-за низменных вкусов моих сослуживцев.
К сожалению, через три минуты после нашего входа в столовую снаружи остановилась колонна грузовиков и джипов. Лейтенант Джадсон, наш начальник штаба, вошёл и объявил, что завтрак окончен, и мы все должны
Мы доехали до Лай Кхе и окружили её. Другие подразделения вошли в деревню для массированной операции по её перетряске, наподобие тех, что проводятся у нас в тюрьмах для поисков спиртного, наркотиков и прочей контрабанды. Такие операции проводились на регулярной основе , чтобы предупредить накопление в деревне оружия или взрывчатки. Командование не могло игнорировать такую возможность, чтобы в конце концов не получить крепость внутри крепости. Чаще всего всё заканчивалось поимкой похмельных джи-ай, отсыпающихся там после пьянок и блядок. Деревня теоретически считалась запретной зоной после наступления комендантского часа.
Фэйрмен поставил меня возле сетчатого забора с зияющей в нём дырой и пошёл прочь.
— А что мне делать, если какие-нибудь джи-ай здесь полезут? — закричал я. Он мне ничем не помог.
— Задержать их, — бросил он через плечо, даже не обернувшись. Я задумался, что это могло означать. Попросить их остановиться, драться с ними, стрелять по ним? Воображение нарисовало скверную картину, как через дыру лезет огромный чёрный парень, выросший в чикагском районе Кабрини-Грин 14 . Он не остановится из-за какого-то белого рядового, который машет руками и кричит «стой». Он меня просто раздавит. Я не имел чётких указаний и не хотел там находиться. Через шесть часов, Фэйрмен вернулся и сказал, что рейд окончен. Он даже не спросил, видел ли я кого-нибудь, а я никого не видел. Я истолковал это так, что если бы я заметил того парня из Чикаго, то дал бы ему пройти.
14
Кабрини-Грин — район Чикаго, застроенный в 1942-1962 годах. К концу застройки он оказался полностью заселён чернокожими. Район отличался бедностью и высоким уровнем преступности, с которыми до сих пор ассоциируется его название. В 2011 году район был полностью снесён.
Когда мы вернулись в роту, я узнал, что арестовали женщину, прятавшую 2700 долларов, предположительно сборщицу налогов ВК. Она вроде бы была проституткой. Ещё нашли одну М-16 и несколько неопознанных джи-ай привычно смылись через забор с колючей проволокой на западной конце деревни.
Бек появился с очередным визитом. Мы поговорили, а затем направились к ротному клубу выпить газировки. Пива мы взять не могли. Они не продавали пиво до наступления вечера, чтобы солдаты не квасили весь день. Мы перекурили, и Бек спросил, не хочу ли я пойти в Диснейленд. Опять он знал что-то неизвестное мне. Диснейлендом называли местный квартал красных фонарей, полный проституток бордель во вьетнамской части Лай Кхе. Он располагался прямо посередине нашей базы. Им управляла армия. Она устанавливала правила заведения, например, когда ему открываться и закрываться, и когда рядовой состав или офицеры могут или не могут его посещать. Даже женщин там на венерические заболевания проверяли наши доктора. Вот так работали мои налоги.
Идея Бека с тот момент показалась стоящей, так что я согласился. Шёпотом, как будто мой ангел-хранитель мог меня подслушать, я сообщил Беку, что я католик, и чтобы он никому не смел рассказывать о нашей маленькой вылазке. После посещения католической начальной и средних школ я приобрел безграничное чувство вины, которые сестра Мэри Годзилла вбила в меня деревянной линейкой по пальцам. Я собирался свершить не просто мелкий проступок, но смертный грех, так что мне предстояло найти священника для исповеди или ещё какой-нибудь сделки по списанию грехов до того, как я снова попаду под обстрел. В соответствии с Балтиморским Катехизисом, если бы я умер, не исповедовавшись в этом грехе, то отправился бы прямиком в ад, по всей вероятности, на ракетных санях.
Бек знал, куда идти и провёл меня. Заведению было далеко до изысканности, хотя там на потолке висели электрические светильники и стоял музыкальный автомат, наигрывающий рок-н-ролльные мотивы. Играл он не слишком громко. Помещение было беспорядочно обставлено разношерстными столами и стульями, где многочисленные джи-ай пили и общались с местными девушками.
Через миллисекунду после того, как мы сели, к нам присоединились две девушки.
— Ты купить мне сайгонский чай? — сказали они хором. Чашечки безалкогольного чая величиной с напёрсток продавались тут по несколько долларов и позволяли поддерживать прибыльность предприятия за то время, пока посетители пили и болтали перед тем, как выбрать себе женщину. Не так уж много парней, едва войдя, тут же спускали штаны и кидались напропалую трахаться за деньги. Это была разновидность предварительной игры, как я полагаю. По мне наш разговор был настолько нелеп, насколько это вообще возможно. Это было явно хуже, чем любая неуклюжая, смущённая попытка пригласить девушку на свидание, что мне доводилось слышать в Америке. И потом, я не предлагал девушке свидание, я предлагал ей секс: «Привет, полагаю ты не будешь против, если я тебя чпокну?»
К тому же нелепости добавляло то, что она была азиаткой. В Калифорнии я не был знаком ни с одной девушкой, которая не была бы белее, чем «Чудо-хлеб» 15 . Теперь я оказался лицом к лицу с женщиной, столь экзотичной, что я даже не мог понять, старше она меня или младше. Потом она спросила, не хочу ли я с ней «хороший бум-бум».
К счастью, или к несчастью, меня спасла длинная рука закона. Прежде, чем мы успели завершить переговоры о цене, двое 66-Альфа — военных полицейских — прибыли, чтобы нас выгнать. Наступило время вечерней смены. С этого момента и до закрытия заведением стало офицерской территорией. Весь рядовой состав должен был освободить помещение, так чтобы высшие чины могли бы потягивать своих блядей в уединении. Если бы в клубе Вест-Пойнтских жён однажды узнали об этой традиции, у них бы коллективно сорвало крышу. Ну что ж, пускай я и не потрахался, но, по крайней мере, я нашёл место. Неплохо для начала.
15
Чудо-хлеб (Wonder Bread) — марка продаваемого в США и Канаде белого хлеба.
Бек и я разошлись по своим подразделениям. Вернувшись в свой барак, я узнал, что один из солдат, которого я даже ни разу не видел, в тот день закончил свою командировку и отправился домой. Теперь двое парней спорили, у кого больше прав унаследовать маленький тощий матрас, который остался от уехавшего.
Один из этих двоих, Джон Сиверинг, крупный и мощный, телосложением напоминал футбольного полузащитника. Волосы у него были песочного цвета, а лицо скорее дружелюбное, чем угрожающее. Второй, Кларенс Ортис, был ниже ростом, со смуглой кожей и гавайского происхождения. Хоть он и был меньше, но мне он казался более опасным. Видимо, оттого, что его генофонд был ближе к Вьетконгу, чем у любого из нас. Ортис говорил на гавайском пиджин-диалекте, который я временами понимал с трудом. Некоторые слова казались непостижимыми, а он не трудился их пояснять. Это было всё равно, что слушать код Навахо 16 .
16
Код Навахо — во время Второй Мировой войны в армии США при радиопереговорах для безопасности использовали индейцев навахо, говоривших на своём языке, непонятном для противника.
Сиверинг начал снимать матрас с освободившейся койки.
— Кто тебе это дать? — спросил Ортис тоном скорее обвиняющим, нежели вопросительным.
— Что? — сказал Сиверинг, — Он мне его оставил.
— Нет! — ответил Ортис, хватая матрас с другого конца, — Он сказал это мой!
Перетягивание матраса за оба конца длилось, может быть, полминуты, затем ситуация резко обострилась, и оба пехотинца одновременно принялись тузить друг друга кулаками. Удары выглядели жёсткими, достаточно жёсткими, чтобы пробить дыру в гипсовой стене. Драка закончилась быстро, оба бойца лежали на полу, вымотанные и жадно глотающие воздух. Ничья. Я не могу вспомнить, кому из них достался приз.