Кровавый алмаз (сборник)

Дугин Владимир

– Гриша, нам нужно возвращаться в Сидней.

– Ты хочешь обратиться к властям? Но ведь тогда…

– Нет, мы все уладим в тесном кругу. Только он и мы. Нельзя терять ни часа, могут возникнуть разные непредвиденные задержки и осложнения.

Мой друг хорошо понимал, что значит фактор времени в подобной ситуации, и не стал донимать меня вопросами. Мы вернулись в свой лагерь и уже через полчаса маршевым шагом двигались к месту, где ожидал нас замаскированный ветками лендровер.

Еще по дороге к Кэрнсу я, после нескольких неудачных

попыток, связался по рации со Скалом и сообщил ему, что принимаю его условия. Мы договорились, что он позвонит мне, когда я вернусь в Сидней, и в личной беседе, с глазу на глаз, мы выработаем окончательные подробности сделки. Беседа, как и следовало ожидать, протекала в деловых, почти дружеских тонах.

– Послушать со стороны, так прямо прелесть! Ни одного грубого слова, как на великосветском рауте, – прокомментировал наш разговор Гриша, когда я щелкнул тумблером, выключая питание рации.

– Мы же культурные люди, – машинально ответил я. – Кроме того, таков стиль истинных мафиози. Стальные когти в бархатной перчатке, сам знаешь.

– А небось хотелось загнуть ему русским матом, а?

– Откровенно говоря, да. Но что бы это дало? Он даже не ответил бы мне тем же.

– Зато разрядка.

– Ерунда, я вышел из того возраста. Вот если бы я смог разрядить ему в голову свой сорокачетырехкалиберный, это была бы настоящая «разрядка»!

– Потерпи, может и представится такой случай.

– Вряд ли. Он дожил до своих лет только потому, что никому и никогда не давал ни малейшей возможности сыграть такую шутку.

– Просто до сих пор ему не приходилось иметь дела с нами, – вздернул подбородок Гриша. Он не знал, не предчувствовал, что в самом ближайшем будущем ему предстоит подтвердить свои слова делом.

Я человек не мстительный и не стал напоминать своему приятелю, как совсем недавно он скрыл от меня некоторые подробности биографии миссис Гай, "чтобы мое поведение выглядело более естественным", так объяснял он это потом, когда я и сам догадался. Хотя удовлетворение его любопытства было с моей стороны делом чистого альтруизма и никак не могло помочь нам, более того, бросало тень на мою безупречную репутацию, я все рассказал Грише, как на духу.

Ошеломленный, он несколько минут молчал, а потом недоверчиво спросил:

– И все это время ты таскал бриллиант в своем кармане?

– Конечно, нет. Как только прилетел в Сидней, сразу же положил его в банк, абонировал ячейку в сейфе.

– Если тебе не трудно, повтори вкратце, а то у меня как-то не укладывается…

– Я и сам с трудом могу поверить, что это на самом деле случилось со мной, а не в какой-нибудь приключенческой книжке, вроде тех, что я читал в детстве. Но, если говорить избитыми истинами, жизнь иногда подбрасывает такие закрученные сюжеты, что никакому романисту не придумать.

– К "Делу о бриллианте" я отношения не имел, – напомнил Гриша, – так что не знаю, откуда появился этот камень и почему мы занялись его поисками.

– Всю

его историю я и сам не знаю. Думаю, однако, что она была такой же запутанной и кровавой, как и у многих других старинных камней. Судя по всему, «Суассон» попал в Россию где-то в первой четверти прошлого века.

– Я читал в какой-то научно-популярной книжке, что он бесследно исчез в конце гражданской войны.

– Да, его никак не могли найти, хотя шла настоящая охота за драгоценными камнями. Всем очень хотелось обзавестись "портативными предметами первой необходимости" – и удиравшим за границу «бывшим», и входящим во вкус "сладкой жизни" новым хозяевам страны.

– Куда же он делся?

– Его зарыл в землю школьного двора кто-то из Брайницких, последних законных владельцев. Чекисты арестовали их в ту самую минуту, когда они собирались бежать вместе с отступавшими белополяками. Коробочку с бриллиантом случайно нашел школьник, копавший ямки под саженцы. Потом камень у него отобрал учитель…

– …И, конечно, присвоил его.

– Да, он сообразил, что именно попало ему в руки. Это случилось уже после войны с немцами. Всю жизнь этот человек хранил бриллиант, но погиб по нелепой случайности, попал под грузовик.

– И камень опять нашли случайно?

– Нет, он оставил своему сыну записку, в которой указал подробно, где спрятал сокровище. Правда, записка была зашифрована…

– И тогда сынок обратился к нам за помощью?

– Да, только не совсем по доброй воле. Просто у него не было другого выхода. Чтобы расшифровать код, нужно было знать число, часть которого папаша написал на кольце, подаренном сыну, а часть – на кольце дочери. Получилось так, что кольца пропали, а их поисками занялись не только мы, но и мафия.

– Да, я что-то об этом слышал, когда мы с тобой занимались делом Организации.

– Я вышел на нее именно тогда, когда искал одно из этих колец, вернее, они на меня вышли.

– Остальное я хорошо помню. Но я не знал, что ты продолжаешь заниматься и этим делом, я думал его передали другой группе.

– Так оно и было. Но у меня оставался текст шифровки, и в конце концов, я догадался, каким должно быть ключевое число, хотя и не нашел второго кольца.

– И ты нашел бриллиант?

– Я выкопал его в тот самый день, когда…

– Когда главарь Организации взорвал твою машину, пытаясь разделаться с тобой за провал операции по захвату атомной станции. А увидев, что тебе удалось избежать гибели при взрыве, отделал тебя собственноручно так, что ты потом несколько месяцев провалялся в госпитале.

– Именно. Ты только забыл добавить, что я все же прикончил его. Я, может быть, и отдал бы «Суассон» – в качестве, так сказать, побочного трофея, – но, если ты помнишь, при мне его не было, я перед схваткой с Антоном на всякий случай спрятал бриллиант. А пока меня ремонтировали, я о многом передумал – времени было вполне достаточно. И вот…