Кровавый апельсин (сборник)
Шрифт:
— Продолжайте двигаться и делайте, что я буду вам говорить, иначе пожалеете.
Сердце мое будто подпрыгнуло и замерло. Неизвестный приказал:
— После почтового ящика поверните налево.
Я повиновался, вырулил на узкую дорогу, которая огибала крутой холм, поросший дубами. Я скосил глаза на зеркало заднего вида. Заднее сиденье было пусто. Он, должно быть, сидел на полу.
— Смотрите прямо перед собой, — сказал голос. В нем слышались нервозность и напряжение. Акцент северо-ирландский, но что-то в нем было не совсем так.
— Кто вы такой? — спросил
— Не задавайте вопросов и не услышите вранья. Поверните направо в конце кирпичной стены.
Густая завеса из дубов стала немного реже, так что можно было видеть проселочную дорогу. Она вилась меж зарослей куманики. Где-то далеко мелькнул кусок голубого моря, большая возвышенность понтикума, покрытого розовато-лиловыми цветами. Во рту у меня пересохло.
— Налево, — сказал голос. Мы повернули от моря. Впереди были рододендроны, а за ними столбы и оконные рамы, увитые куманикой, — развалины большого дома. — Не делайте никаких глупостей, и чтобы я видел ваши руки.
Я вышел. В деревьях вздыхал ветер. Воздух был мягкий, с характерным ирландским запахом папоротника-орляка и недавнего дождя.
— Повернитесь, — приказали мне.
Я повернулся к дому, но лишь после того, как заметил его, выходящего из машины. В воздухе подуло холодом. Он выглядел, как те устрашающие фигуры, которые сопровождают гробы в Западном Белфасте. Черный вязаный шлем, закрывающий все лицо, с прорезями для глаз, черные шерстяные перчатки, в пуках ружье. Хотя и не из тех, что используется ИРА, — обрезанный дробовик.
— Что-то политическое? — решился спросить я.
— Заткни пасть, — рявкнул он.
Опять-таки, в акценте было что-то не так. Человек осторожно зажег сигарету, сунул ее в прорезь для рта. Это выглядело смешно. На мгновение страх отступил, и я стал мыслить более четко. В Англии существует представление, что Временная Ирландская Республиканская армия свободное время использует для грабежей и устрашения южан. Но я бывал в Ирландии достаточное количество раз, чтобы понять, что у «временных» есть занятия поважнее, чем запугивать отдельных граждан без всяких разумных причин.
Некоторая часть дыма попала в шерсть шлема. Человек закашлялся, а я улыбнулся.
— Что это вы смеетесь? — спросил он.
Я улыбнулся тому, что акцент был подделкой, он относился к графству Корк с попыткой походить на белфастский. Человек отбросил сигарету и двинул ружьем. Страх вернулся. Ружье выглядело достаточно реально, не так уж важно было, кто его держал.
— Чего вы хотите? — сказал я.
— Кое-кому не нравится, что вы суете свой нос туда, куда вас не просят.
— Кому именно? — спросил я.
— Вам незачем знать. — Его руки в черных перчатках нервно дернулись на стволе. Я внимательно наблюдал. Что-то странное было у него с одним пальцем. — Это первое и последнее предупреждение.
— Понимаю.
— Теперь, — сказал он, вытаскивая металлический инструмент из кармана и бросая его на землю у моих ног, — выньте клапаны из колес машины. — Подобрав инструмент, я пригнулся и отвинтил вентиль. Шины с шипением осели. — Больше нас не беспокойте. — Он направил дуло ружья мне в ноги. Я наблюдал, отчасти напуганный, отчасти заинтересованный: этот любитель из ИРА не ведает, что творит. Он даже не попросил вернуть свой инструмент.
Звук ружейного выстрела заставил меня чуть ли не выскочить из собственной шкуры. Он снова выстрелил, взрывая землю между нами. Я бросился за машину. Голуби разлетелись в стороны, и в тревоге закричал фазан.
— Убирайся, ты, британский ублюдок! — заорал он. Я пригнулся за машиной, дрожа. Может, он и был жалок, но ружье у него заряжено. — Тебя предупредили.
Он бросился к кустам рододендронов, все еще целясь в мою сторону. Затем нырнул в заросли. Я наблюдал, схватив большой камень. Он вышел из кустов, ведя мопед. Опять направил на меня ружье, поддерживая мопед бедром.
— Оставайся здесь, — сказал он. — Ничего не пытайся предпринимать.
Чувствовалось, что он на пределе, и северный акцент совсем куда-то делся. Он находился от меня футах в двадцати пяти. Я ничего не ответил, выжидая. Птицы вновь начали петь. Этот человек явно что-то знал. Я не мог позволить ему уйти.
Он начал выводить мопед боком, держа по-прежнему ружье нацеленным на меня. Я надеялся, что он действовать будет так же нескладно, как выглядит. Когда он очутился на расстоянии двадцати ярдов, он оседлал мопед, перекинул ружье через плечо и отчаянно закрутил педалями. Я побежал за ним, держа камень, как мяч в регби. Его фигура в черном и хаки выделялась на фоне кустов. Я чувствовал запах бензина из выхлопной трубы мопеда. Когда я находился в шести футах, мотор у него завелся и заурчал. Я бросил ему в спину камень.
Удар пришелся между лопатками. Его голова дернулась от неожиданности как раз в тот момент, когда переднее колесо мопеда попало в глубокую выбоину на дороге, и он перелетел через руль. Я продолжал бежать к нему и два последних шага просто пролетел. Белки глаз мелькнули в прорезях шлема. Я вскочил обеими ногами ему на живот. Воздух вырвался у него изо рта со свистом, ружье отлетело в кусты. Я схватил оружие и прицелился. Мотор мопеда чихнул и остановился.
Он лежал, переломившись, как складной нож, и его тошнило. Мирная обстановка в лесу восстановилась, голуби ворковали, пятна солнечного света передвигались вокруг его разинутого рта. Одна из перчаток слетела во время падения. Странно искривленный палец был теперь виден. Полногтя сошло, видимо из-за несчастного случая с инструментом. Палец принадлежал Ленни Деннису, который водил меня по сборочному цеху на верфи Хегарти сегодня днем.
Через какое-то время он повернулся на спину и с трудом принял сидячее положение.
— Снимите шлем, мистер Деннис, — сказал я.
Он послушался. Лицо было красным и отечным, и глаза бегали, как у пойманного животного.
— Сколько времени вы являетесь членом военизированной организации?
В ответ он зло выругался.
— Ну, поедем в полицию и расскажем им, что произошло? — спросил я. — Я думаю, что там вам будет безопаснее, чем со своими. ИРА может обойтись сурово с вольноопределяющимся.