Кровавый снег

Взрыв всеобщего негодования был неописуем. Если уж начали тибрить лыжи, поставленные у отеля, значит надеяться в этом мире не на что. Ладно, палки вечно норовили самовольно сменить владельца — с их мерзкой привычкой все давно смирились. Всегда можно подсуетиться и вместо слинявшей пары найти в соседней пирамиде другую. Но лыжам, абсолютно новым, недавно купленным у Жана Блана и ни разу не опробованным лыжам — где взять замену им?

В полпервого на маленьком грузовичке прикатили два жандарма. Настоящие альпийские стрелки с карабинами и в охотничьих беретах. Без пятнадцати час приступили к расследованию. В четверть второго они уже знали, что утренним

автобусом, следовавшим до Мутьера, некий Рене Пра уехал с двумя парами лыж — красных и голубых. В два часа доблестные представители закона выяснили, что упомянутый Рене Пра сел в одиннадцатичасовой поезд, купив билет до Шамбери.

В шесть вечера в подъезде скромного домика на улице Бож, другие жандармы неожиданно наткнулись на украденные лыжи, невинно прислоненные к стенке, словно вор считал невероятным, что кому-нибудь придет в голову их здесь искать. Десять минут спустя Рене Пра задержали и в наручниках доставили в полицейский участок. Изловили ворюгу в комнате Лоретты Фабр, живущей на последнем этаже.

И, наконец, уже к полудню следующего дня альпийские жандармы снова прибыли в отель «Три долины» на своем неутомимом грузовичке и вернули лыжи законным владельцам.

Обеденный зал был полон народу. Жандармы пожинали плоды своего грандиозного успеха. Каждый постоялец считал своим долгом поздравить их.

— Во всяком случае, — заметил кто-то, — это доказывает, что во Франции не все еще прогнило, и насмехаться над жандармерией явно несправедливо. Столь быстрый и, казалось ты, невероятный результат. Н-да-а… Пусть комиссары и флики из пресловутой Сюрте выпендриваются сколько влезет. Дело-то распутали не они, тем более с такой скоростью.

Попивая маленькими глотками бурбон «Old crow» [1] , Ирвин Леруа ждал в баре принцессу, приехавшую покататься по склону Мервбель. Он забавлялся, наблюдая издалека за восхвалением двух жандармов. Ирвин, разумеется, хорошо представлял себе эффективность французской полиции, да и всех прочих полиций мира. Тем не менее ему не раз приходилось убеждаться, что злоумышленники весьма опасаются скромняг-жандармов, которые получают скудное жалованье и завирают сверх всякой меры, но обладают изрядным здравым смыслом, упорством и неподкупностью. Последний случай был еще одним примером.

— Не правда ли, месье, — наклонился к нему Анри, — эти жандармы — молодчины?

Вышколенный метрдотель обладал смачным южным акцентом.

— В самом деле. А что это за субъект, укравший лыжи? i — Так, мелкая сошка, и говорить-то не стоит…

— Вы с ним знакомы?

— Не совсем. Видел два-три раза… Странный тип.

— Вот как? Он из Куршевеля?

— Не думаю. Кажется, он из Шамони. Я, знаете ли, не слишком часто выезжаю отсюда, времени нет. Одна из горничных мне рассказала, что этот Рене Пра — неисправимый бабник и живет за счет женщин. Конкретно я, в общем-то, ничего не знаю. Мне известно только, что он был лыжным инструктором на станции, портье в отеле, барменом и кем-то там еще. Одно время он работал гидом в Курмайоре, а несколько лет назад пришел вторым на чемпионате Франции по скоростному спуску. Но все это слухи, слухи… Знать бы, что здесь вымысел, а что правда/месье. У людей такие злые языки.

Ирвин покивал головой. Рене Пра его заинтересовал — ему казалось, что Рене из тех, кто с легкостью украдет у случайной любовницы драгоценностей на десять миллионов, но не станет рисковать из-за двух пар лыж.

Анри отошел, чтобы обслужить других клиентов, потом вернулся к Ирвину.

— Я подумал. Что есть еще кое-что…

— О чем вы?

— Да все об

этом Рене Пра, черт возьми! Вам известно, что он герой?

— Да ну!

— Ну да, герой. Слыхали об американском самолете, который врезался в гору около ледника Гранд-Касс два месяца назад? Ну и авария — как в страшном сне. Вон там, взгляните, Гранд-Касс отсюда видно. Как раз напротив. Видите? Там, наверху, все и случилось. Глубокой ночью. Грохот было слышно даже отсюда, хотя здесь не меньше десяти километров по прямой.

Ирвин машинально бросил взгляд в указанном направлении.

— Ну и что?

— А то, что и той ночью, и в последующие дни Рене Пра был первым в связке в спасательной команде. Только через день, преодолев неимоверно трудный подъем, им удалось добраться до обломков. Вам не кажется странным, месье, что один и тот же человек совершил подобный поступок и украл лыжи?

— Да уж, — согласился Ирвин.

В бар вошла принцесса Марта, ошеломляющая в своем красно-черном анораке, смуглая, как таитянка, и рыжая, как пламя ада. Ее появление поделило присутствующих на два лагеря — лагерь восхищенных и лагерь критически настроенных дам. Она к этому привыкла.

— Эй, Анри! Что пьет месье?

— Бурбон «Old crow», мадам.

— Отлично! Мне двойной! Умираю от голода, дорогой. Я спустилась к Мерибелю, прямо под канатной дорогой. Это что-то потрясающее… Здесь жандармы? У нас что, всеобщая мобилизация, или они нагрянули за тобой?

— Ни то, ни другое. Они появились из-за субъекта, который украл лыжи.

— Лыжи? Безработный что ли?

— Пейте ваш drink [2] , я вам все расскажу за завтраком.

— Ай-я-яй! Чудовище! По одной твоей интонации я предвижу волнующую историю. Ты вернулся сюда, чтобы удовлетворить свою страсть к приключениям, верно я поняла?

И это было абсолютно справедливо. Ирвин, утомленный фешенебельными курортами, пресытившийся всеми этими Тихими океанами, Флоридами, Ривьерами и Лидо, уставший от городов со знаменитыми источниками, и утомленный надменными столицами решил приехать инкогнито в Куршевель 1850. В городок совсем не старый и не испорченный снобизмом, дабы восстановить свои силы и обновить ощущения. Марта с радостью присоединилась, довольная тем, что можно поизображать коммерсантку на отдыхе, любительницу новомодных стилей спуска на горных лыжах.

Между первым и вторым коктейлями Ирвин поведал спутнице, в чем существо дела. Сначала он рассказал об аварии с американской «Дакотой», затем об истории с лыжами. И, наконец, добавил, что, на его взгляд, в чем-то здесь неувязка. Слишком уж дурацкая кража. Марта слушала, неустанно трудясь своими великолепными зубами. Она часто становилась жертвой внезапных приступов обжорства, которые скрывала от общества.

— А, кстати, как зовут этого вора-спасателя? Ты его знаешь? — осведомилась Марта с набитым ртом.

— Пра, Рене Пра.

Она на мгновенье перестала жевать и посмотрела на Ирвина.

— Рене Пра? Но я его знаю. Это тот парень, с которым я как-то раз танцевала рок-н-ролл.

— Неужели? Действительно, припоминаю… Можно даже сказать, что вы ни с кем, кроме него, не танцевали. Рок и все остальное, включая тарантеллу. Она захохотала.

— Ты заметил? Вот уж не подумала бы. Ты смотрел только на Вивьен Романс.

— У меня два глаза, darling [3] . Я их использую для того, чтобы смотреть в разные стороны.