Кровная связь
Шрифт:
Я уже видел ее почти голой. Я держал ее в своих объятиях, наши груди прижимались друг к другу, пока она вытягивала из меня силу, чтобы прийти в себя, но в тот момент все было направлено на то, чтобы она снова пришла в себя. Мне пришлось пригрозить своему члену, чтобы не напрягался из-за моей бессознательной и почти безжизненной Связной.
Видеть ее голой с ее согласия и участия в миллиард раз охуительнее, особенно когда она ухмыляется мне, отступая назад, чтобы одним движением снять джинсы и трусы и отшвырнуть их в сторону.
Она морщится, когда они оказываются
Я точно не позволю этому мудаку беспокоить ее по этому поводу.
Я благоговейно провожу рукой по ее груди, между ее выпуклостями, и наблюдаю, как она дрожит, ее соски напрягаются, словно приглашая. Все в ней приглашает, каждый ее дюйм открыт, здесь и желает.
Хочет меня и того, что я так чертовски готов ей дать.
Я заканчиваю расстегивать свои джинсы и ремень, снимаю их и кладу чуть ближе, чем ее, на всякий случай. На тот случай, если какой-нибудь гребаный идиот заявится сюда и вздумает приблизиться к моей Связной.
Оли снова прикусывает губу, и я срываюсь, большим пальцем провожу по ней и заставляю ее остановиться. Если кто-то и прикусит эту пухлую розовую плоть, то это буду я.
Я уже тверд, как гребаный камень, и тянусь вниз, чтобы сжать свое основание, чтобы сдержать нагрузку, которая уже растет в моих яйцах при одном только ее виде.
Ее глаза переходят на движение, и она ухмыляется мне. — Ну, я уже знаю, как тебе это нравится.
Я ухмыляюсь ей в ответ и стону, когда она протягивает руку, чтобы отбросить мою руку, и обхватывает пальцами мое основание. Ее хватка сжимается и выкручивается именно так, как мне это нравится. Ее рука меньше и мягче моей, и она делает все правильные движения. Она видела, как мне это нравится, но чтобы моя Связная делала это на самом деле? Мне повезет, если я не опозорю себя здесь.
— Повернись, сладкая, — говорю я, хватаю ее за запястье и двигаю по кругу, пока она не оказывается там, где я хочу, прижавшись обеими руками к каменной стене позади нас, и ее спина идеально выгнута.
Черт, вид ее гладких ног и упругой задницы вырывает стон из моей груди, заставляя меня встать на колени позади нее, чтобы наконец-то попробовать ее на вкус. Она издает звук удивления и делает движение, как будто собирается отстраниться от моего рта, но я крепко держу ее за бедра, чтобы удержать ее на месте, пока пирую на ней, пока ее гладкость не покрывает мой язык.
Я могу ненавидеть себя за то, что трахался, пока она была в лагере, но знание того, как заставить ее ноги дрожать вот так — это определенный плюс.
Когда я вылизываю ее сзади, ее руки опускаются, пока ее лицо не прижимается к гладким каменным стенам пещеры, ее бедра отталкиваются от моего языка, когда она елозит по моему лицу. В следующий раз я собираюсь лечь на спину и попросить ее сесть мне на лицо, чтобы я мог наблюдать за ее выражением и играть с ее сиськами, пока она раскачивается и трется о мой язык именно так, как
Когда я шлепаю ее по заднице одной рукой, а другой держу ее открытой, она стонет и выгибается назад, ее тело умоляет о большем. Ей не нужно умолять, я дам ей все, что она захочет.
Когда я двигаюсь, чтобы провести языком по ее клитору, ее бедра сжимаются вокруг моих плеч, как будто она пытается притянуть меня ближе, она начинает умолять, в ее словах больше стонов, чем чего-либо связного. — Атлас, черт, я не могу… Мне нужно кончить с тобой. Мне нужно связаться с тобой, пожалуйста, пожалуйста, блядь, пожалуйста…
Я могу отправиться в ад прямо сейчас, как полноценный мужчина. Ее слова звенят у меня в ушах, когда я встаю, мои руки остаются на ее бедрах, прежде чем я перекладываю ее на одеяла и подушки, ее спина плотно прижата к моей груди, даже когда я наклоняюсь над ней, чтобы поцеловать ее снова. Она не беспокоится о своей влажности на моих губах и подбородке. Если уж на то пошло, думаю, ей это нравится. Когда она пытается повернуться в моих объятиях, я останавливаю ее рукой на груди, пока мы оба не оказываемся на коленях на подстилке среди подушек и одеял.
Я держу ее там, положив одну руку ей на грудь, в то время как другой направляю свой член к ее мокрой киске, проталкивая его внутрь в два счета, потому что она уже дрожит от потребности кончить. От потребности кончить со мной, кончить на моем члене и скрепить нас вместе до конца времен.
Последний поцелуй, а затем я толкаю ее вниз, пока она не становится на четвереньки, мои бедра набирают темп, пока я не врываюсь в нее, наши влажные звуки эхом разносятся по пещере. Слава Богу, что у камер нет микрофонов, потому что мы оба даже не пытаемся сдерживаться, ее стоны — музыка для моих ушей.
Я провожу рукой по ее позвоночнику, наслаждаясь тем, как она выгибается, и когда я добираюсь до ее головы, я хватаю ее за волосы, рывком откидываю ее голову назад, чтобы наклонить ее спину к моим губам, и целую ее, мой язык трахает ее рот так же, как мой член трахает ее киску.
Она издает самые лучшие звуки, как будто удивлена тем, что принимает все, что я ей даю, но в то же время напугана тем, что это прекратится до того, как она кончит.
Ее узы готовы разорваться внутри нее.
Я чувствую, как они растут и набухают внутри нее, стремясь вырваться из нее и захватить меня в тот момент, когда мы кончим и свяжемся. Мои собственные узы давят на мою кожу, тянутся к ее и готовы быть связанными с ее навсегда. Я почти злюсь, что это происходит так быстро, что они оба так отчаянно хотят быть друг с другом, что доводят нас обоих до предела.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Руки Оли слегка дрожат, а затем она наклоняется, чтобы опереться на локти, кусая подушку, когда я снова шлепаю по розовому пятну на ее заднице. Кожа там горячая, когда я снова провожу по ней рукой, но ритмичное сжимание ее киски на моем члене говорит мне все, что мне нужно знать о том, любит ли моя Связная немного боли вместе с удовольствием.