Круги на песке
Шрифт:
– Немного воды с собой, только богатые паломники везут, - сказал он.
– Какие паломники? Разве это не торговцы с побережья? У вас что, в столице - религиозный центр?
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Торговцы всегда идут вместе с паломниками, иначе никак.
– Хорошо, но воду откуда берут торговцы и паломники? Беспалый искоса посмотрел на меня, словно решил, что я насмехаюсь над ним. Потом хитро прищурил глаза.
– Когда кончится ваша вода, я смогу утолить жажду твоей женщины и твоего ребенка. Но за это…
– Стоп! Мы вроде договорились, что никаких обязательств, никакого служения не будет.
– Договорились, - подозрительно легко согласился он.
– Но мы можем
Керби, узнав о предложении Саама, задумчиво покачал головой.
– Я не видел цистерн с водой, - сказал техник.
– Но умирающих от жажды тоже нет. Пойду поговорю с людьми.
– Далеко не отходи, а то Лепс беспокоиться станет.
– Не станет. Видишь, он играет.
Лепс действительно играл с Катариной. Он на четвереньках быстро отползал в сторону, заставляя паломников шарахаться от него, а дочка бежала за ним и, когда догоняла, вспрыгивала на спину. Если бы еще она при этом смеялась, картина была бы идиллическая, но радостным смехом исходил только Лепс, и в какой-то миг его идиотское ржание показалось мне зловещим хохотом судьбы.
Мы шли медленно, изнуряюще медленно, находясь приблизительно в середине каравана. Группы не приближались друг к другу ближе чем на десять - пятнадцать метров. Это хорошо. Не представляю себе, как можно было бы долго идти, прижимаясь друг к другу.
Одни паломники вырывались немного вперед, но потом замедляли шаг. чтобы не потерять своих, другие брели, еле переставляя ноги. Некоторые группы постепенно смещались в голову каравана, другие - в конец, и со временем они могли поменяться местами. Несколько раз я замечал, как не дождавшись команды остановиться на отдых - а такая команда звучала три раза в день, - сильно уставшие люди ложились прямо на дорогу и засыпали, прикрывшись кошмой или куском ткани. Опасности, что их затопчут, не было - стада гнали поодаль от дороги, боязливые же вьюки не наступят на человека, если, конечно, увидят его.
Техник вернулся ближе к вечеру, когда уже смолкли протяжные крики, возвещавшие остановку на ночлег, а жаркий вечерний воздух перестало оглашать жалобное блеяние рогатых животных, которых резали прямо у костров.
Выглядел Керби очень довольным, а в руке у него был огромный кусок вареного мяса. Он плюхнулся на землю, весело оглядел выложенные на одеяло галеты и ополовиненную бутыль с водой и ловко нарезал мясо толстыми ломтями.
– Что бы вы без меня делали?!
– в миллионный раз провозгласил он.
– Я все узнал, все выяснил.
– Это съедобно?
– спросила Леонора, придержав ручонку Катарины, которая цапнула было ломоть.
– Еще как!
– воскликнул техник.
– Знаете, что это за рогатые мохнатики? Это овцы, вот что!
– Я видела овец и баранов на картинках, - удивилась жена.
– Они же вымерли. Разве они такие маленькие?
– Не знаю, какие они на картинках, а здесь они очень вкусные, - ухмыльнулся Керби.
– С едой проблем не будет. С водой тоже. Со мной не пропадешь.
Баранина оказалась на удивленна вкусной. Свежая, только что из котла, она показалась мне лучше любой еды, которую доводилось пробовать в последние времена. После того, как мы расправились с нежданным блюдом, Леонора спросила, почему на Айконе не разводили овец.
– Вроде бы разводили когда-то, но животные не прижились, - ответил я.
– Я думала, они огромные, выше деревьев. И с большими зубами.
– Это динозавры на Старой Земле
– Может, они водились до того, как наши предки…
– Никаких следов местной фауны не осталось. Иначе я бы знал.
Мне приходилось иметь дело с охотниками за окаменелостями. Собиратели древностей высоко ценили такие находки. После того, как человек в незапамятные времена пришел на Айкон, от местной растительности немногое уцелело: отпечатки паутинообразных хвощей на осадочных породах, причудливо изогнутые раковины, какие-то мелкие насекомые, залитые окаменевшей смолой, и ни одной даже самой мелкой косточки.
Контора моя специализировалась на оценке рудных месторождений. Но время от времени доводилось разоблачать шутников, которые зарывали в каком-либо укромном месте пропитанные кремнийорганическим фиксатором кости, чтобы потом выгодно продать участок сумасшедшим коллекционерам. Однажды пришлось даже отбиваться от нанятой мошенниками шпаны. Они хотели разгромить мой скромный офис, но могучий Лепс был на месте, и хулиганы с синяками и шишками оказались в полицейском участке, а весь ущерб составила стойка вешалки, сломанная о спины и ребра налетчиков. Свояк Вента хотел познакомить меня с серьезными людьми, которые могут обеспечить защиту, но я отказался. Не настолько большой у меня был оборот, чтобы нуждаться в защите серьезных людей. Да и связываться не хотелось, потом ведь не отвяжутся. В отличие от свояка, я не любил авантюр, предпочитая спокойную жизнь и умеренный заработок. Венту же всегда тянуло на авантюры.
Приблизительно за год до того, как на Айконе все пошло кувырком, он разбогател на какой-то сомнительной сделке. Деньги ему привалили сумасшедшие, это я понял, как только Вента купил особняк на курорте Салан и стал носить костюм из натурального шелка. Он вернул мне все долги, принялся делать дорогие подарки Леоноре и дочке. Я, разумеется, ни в коей мере не завидовал удачливому свояку, но все же его внезапное обогащение казалось несправедливым. Считалось, что это я - опора семьи, и мне не раз приходилось выручать Катарину, сестру Леоноры, и ее мужа из денежных неприятностей. Однако Вента недолго пользовался своими шальными деньгами, и куда он исчез вместе с семьей, я так и не узнал. Тогда каждый спасался, как мог. Зная изворотливость и везение свояка, я уверен, что он эвакуировался первым же транспортом на Денеб. Уже почти засыпая, я внезапно вспомнил, что так и не спросил у Керби, что он выяснил насчет воды. Приподнявшись на локте, я дотянулся до техника и легонько потыркал его в плечо. Керби замычал, открыл один глаз, а когда я тихо спросил, где вода, он выпростал руку из-под пледа, вяло помахал ею из стороны в сторону и, пробормотав «везде», захрапел.
На следующий день, когда караван медленно просыпался от заунывного пения паломников, утренними молитвами встречающих рассвет, Керби показал, откуда все берут воду. Сам бы я умер от жажды, но вовек не догадался, что у цветов, похожих на рыжую мочалку, имеется длинный сочный корень. Из него можно высосать чуть ли не литр чистой, слегка сладковатой воды. Если аккуратно, не дергая, потянуть за стебель, то клубень легко выползал из песка и мелкой гальки.
Теперь ясно, почему время от времени от каравана отделялись люди, уходя в сторону от дороги. И еще я понял, почему караван не растягивается в длину - идущим сзади пришлось бы разбредаться все дальше и дальше по сторонам в поисках воды. Сам клубень оказался вполне съедобен, по вкусу напоминая гидропонный редис, только более пресный и мучнистый. Ну, от голода и жажды теперь точно не умрем, повеселел я.