Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II
Шрифт:
Объяснялось ли участие генералитета в февральском перевороте членством в «военной ложе», или на это имелись другие, немасонские причины? Вопрос этот по большому счёту не имеет принципиального значения.
По замечанию С. В. Куликова, «перемена верховного главнокомандования не вывела Ставку, находившуюся в Могилёве, из числа союзников парламентаристов. Наоборот, она стала содействовать им ещё более последовательно. Связано это было с появлением в роли начальника штаба верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева»{327}.
Участие в заговоре генерала М. В. Алексеева, второго человека в русской
Министр торговли и промышленности князь В. Н. Шаховской докладывал Императору и Императрице о переписке М. В. Алексеева с А. И. Гучковым и М. В. Родзянко. Эта переписка, по словам князя В. Н. Шаховского, привела Алексеева к политической деятельности{330}.
С. П. Белецкий на допросе следственной комиссии Временного правительства говорил, что «Штюрмер и Протопопов боялись влияний Алексеева, а через Алексеева А. И. Гучкова, с которым он был в хороших отношениях»{331}.
Назначение М. В. Алексеева на должность начальника штаба Императора Николая II состоялось в том числе по рекомендации единомышленника А. И. Гучкова генерала А. А. Поливанова. 16 августа 1915 г. Поливанов писал царю «о необходимости безотлагательно приблизить генерала Алексеева к верховному главнокомандующему»{332}.
Активное вовлечение Алексеева в деятельность против царя началось с отставкой С. Д. Сазонова и назначением сначала на должность министра иностранных дел, а потом и главы правительства Б. В. Штюрмера. Это назначение ломало планы оппозиции, которые находили отклик в душе М. В. Алексеева{333}.
С зимы 1916 г. А. И. Гучков поддерживал генерала Алексеева в его кампании против Б. В. Штюрмера. Алексеев активно содействовал «шпионскому» делу вокруг людей, по тем или причинам сотрудничавшим с Штюрмером: И. Я. Гурлянда, Д. Л. Рубинштейна, И. Ф. Манасевича-Мануйлова{334}. По согласованию с Алексеевым вышеназванные лица были арестованы генералом контрразведки Н. С. Батюшиным. За арестами кроме Алексеева стоял и Гучков.
С помощью интриг Алексеев всячески способствовал падению престижа Государя в глазах главнокомандующих фронтами. Император Николай II решил отправить на покой главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала Н. И. Иванова. Сам Иванов уже неоднократно жаловался на своё здоровье и усталость. Николай II посоветовался с генералом Алексеевым, и тот высказался в пользу отставки генерала{335}.
17 марта 1916 г. эта отставка состоялась. 31 марта М. В. Алексеев при встрече с Н. И. Ивановым сказал ему, что тот уволен вследствие большой интриги из Петрограда, «по приказанию Государя, Распутина и Вырубовой»{336}. Дезинформированный Алексеевым недалёкий Иванов, которого Государь оставил при Ставке в качестве своего генерал-адъютанта, затаил неприязнь к Николаю II. Нет сомнений, что эта неприязнь сыграла не последнюю роль в неудаче «бумажного» похода Иванова на Петроград 27 февраля — 2 марта 1917 г.
Пока Гучков «обрабатывал» М. В. Алексеева, другой лидер оппозиции М. И. Терещенко активно склонял на свою сторону генерала А. А. Брусилова{337}.
В этот же период стали регулярными встречи князя Г. Е. Львова с М. В. Алексеевым, на которых обсуждалась возможность ареста царя в Ставке{338}. Тогда же этими же лицами планировался арест императрицы Александры Фёдоровны, её ссылка в Крым и принуждение царя «согласиться на министерство „доверия“ во главе со Львовым»{339}.
В ноябре 1916 г. М. В. Алексеев передал доверенному лицу Г. Е. Львова, что «всё, о чем он просил, будет выполнено»{340}.
А. Ф. Керенский демонстрирует в своих воспоминаниях поразительную осведомлённость в том, что касается планов Львова и Алексеева. Вполне возможно, Керенский знал об этих планах из своего источника в Ставке, военного цензора штабс-капитана М. К. Лемке. По сведениям русского контрразведчика генерал-майора Н. С. Батюшина, бывший эсер, историк и журналист М. К. Лемке попал в Ставку «благодаря своему очень давнему знакомству с генерал-квартирмейстером при верховном главнокомандующем генералом Пустовойтенко»{341}.
М. К. Лемке писал, что «около Алексеева есть несколько человек, которые исполняют каждое его приказание», в том числе и арест государя в Могилёвском дворце{342}.
15 июня 1916 г. генерал М. В. Алексеев подал Николаю II секретную докладную записку. В ней генерал предлагал для организации деятельности в тылу ввести должность верховного министра государственной обороны, наделив его чрезвычайными полномочиями{343}. «Лицу этому, — писал М. В. Алексеев, — облечённому высоким доверием вашего императорского величества и полнотой чрезвычайной власти, необходимо представить: объединять, развивать и направлять единой волей деятельность всех министров, государственных и общественных учреждений, находящихся вне пределов театра военных действий»{344}.
В свете февральских событий 1917 г. идея начальника штаба о введении военной диктатуры в тылу видится как возможный этап переворота. Став «диктатором», М. В. Алексеев гораздо бы облегчил осуществление парламентаристских планов оппозиции. Идея Алексеева о «диктатуре» солидаризировалась с планами другого кандидата в «диктаторы», начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского, который объяснял затруднения в обеспечении армии боевыми припасами и расстройство железнодорожного транспорта отсутствием в тылу «единой твёрдой власти»{345}. Похоже, что у идей М. В. Алексеева и А. А. Маниковского были одни те же соавторы из Прогрессивного блока. Его представители Г. Е. Львов и А. И. Коновалов в июне 1915 г. предлагали создать Комитет государственной обороны, глава которого был бы наделён чрезвычайными правами и