Кругосветное путешествие юного парижанина
Шрифт:
— И все же лихо они плавают, — переговаривались матросы.
А лихо плавающее судно вело себя как великолепно выдрессированная лошадь, повинующаяся лучшему в мире наезднику.
Как только рассеялся дым выстрела «Эклера», стало ясно: трехмачтовик, только что ловивший ветер по левому борту, в один миг очутился по правому борту, уйдя таким образом из-под обстрела.
Феерический маневр! Снаряд «Эклера» пролетел мимо!
У собравшихся французских матросов вырвался крик отчаяния.
— Спокойно, ребята, настанет и наш черед, — невозмутимо проговорил капитан.
— Что же, — послышался звонкий голос (без сомнения,
— Вовсе нет, сын мой, — сказал с непередаваемым марсельским акцентом доктор Ламперьер, — ни в коем случае. Доказательством служит то, что они впервые вывесили зловещий черный флаг.
— Не печалься, дорогой Фрике, — горячо произнес Андре, вышедший на палубу вслед за доктором, — нам ведь знаком их образ действий! Флаг и ответ на наш огонь означают: бандиты приняли вызов.
— Тем лучше.
— Они обладают упорством и храбростью обреченных. Мы же неустрашимы и отважны, как того требует честь.
— Мы победим! Отныне по отношению к безымянному судну наш девиз: «СМЕРТЬ „КОРАБЛЮ-ХИЩНИКУ“!»
Слова эти были встречены криками «ура!», за которыми последовал новый выстрел.
— Ах! Бедный мой младший брат! — Фрике со слезами на глазах. — Увижу ли я тебя вновь?
Последний снаряд «Эклера» постигла судьба предыдущих.
При стрельбе по бую с большого расстояния Пьер Легаль никогда не промахивался дважды. А ведь это он вел огонь с корабля!
Главный канонир побелел.
Что же в это время происходило на «корабле-хищнике»?
Капитан Флаксан — командир загадочного судна, с которым мы впервые встретились на африканском побережье, где он грузил на борт доставленных Ибрагимом рабов, этот морской бандит, пустивший на дно посреди Атлантики «Вилль-де-Сен-Назер», прибыл на рейд Вальпараисо. Так вот, капитан, одетый в коротенькую темно-синюю фланелевую курточку, флегматично прогуливался по палубе и курил великолепную сигару, беседуя с нашим старым знакомым — первым помощником Флаксана — Мариусом Казаваном, весельчаком из Марселя.
Но в то же время американец непрерывно следил за всем происходящим на корабле. Каждому из членов экипажа, где бы он ни находился — на боевом посту или ходовой вахте, — достаточно было сигнала, жеста. Это невероятное и, вероятно, единственное в своем роде сборище негодяев действовало так же дисциплинированно, как и безупречный экипаж «Эклера».
— Итак, капитан, — проговорил Казаван, — вы намереваетесь уйти от огня, не используя двигатель, подойти к противнику под парусами, взять его на абордаж…
— И пустить на дно, — добавил без затей Флаксан.
— О!.. Великолепно задумано, капитан.
— А! Простое кокетство мастера маневра. Увидите сами.
Пират достал часы. Через миг на борту «Эклера» появилось облачко первого выстрела. Ветер, как мы уже сказали, дул по левому борту.
— Правый галс! Стаксели на ветер! Выбрать шкоты! [355]
Голос Флаксана звучал как труба. Отдача команд заняла шесть секунд. Исполнение — двадцать пять. Ветер, надувавший паруса с одной стороны, стал надувать с другой; судно, повинуясь одновременному воздействию ветра и руля, повернулось, сильно накренилось на правый борт и двинулось в новом направлении.
355
Шкот —
В этот момент снаряд с «Эклера» лег за кормой на расстоянии, равном половине длины корабля.
— Двухсекундное опоздание, — произнес Флаксан флегматично.
Казаван, похоже, более проницательный, чем остальные, окаменел.
— Не важно, капитан, — проговорил он наконец, — ведь маневрировать парусами на скорую руку опасно.
— О! Я вовсе не собираюсь уклоняться от всех без исключения снарядов. Они, безусловно, повредят немного корпус. Потом заделаем пробоины. Я просто стараюсь показать: нецелесообразно превращать военные суда в уязвимые и легко потопляемые стальные сундуки. Хочу продемонстрировать, что абсурдно утяжелять в ущерб скорости боевой корабль, превращая его в подобие пехотинца, защищенного от огня пятьюдесятью килограммами брони. С точки зрения радиуса действия, моя артиллерия немногим уступает его орудиям. Но они менее скорострельны, чем мои. Если он возьмет меня на абордаж, то потопит. Это, черт побери, очевидно! Однако справедливо и обратное. У меня больше шансов нанести ему смертельный удар, поскольку у нашего корабля выше скорость.
— Капитан, вы всегда были мне симпатичны. Много раз оказывали честь, прислушиваясь к моим советам. С другой стороны, вам известно: я никогда не оспаривал ваших распоряжений и всегда действовал заодно.
— Это верно! Но к чему вы клоните, дорогой Мариус?
— Хочу попросить выслушать меня и высказать свое мнение, если сочтете нужным.
— Говорите.
— Итак, по-моему, наступил подходящий момент проверить правильность одной вашей теории. Сейчас более разумно избавиться от всего лишнего и использовать нашу машину вместо парусов для того, чтобы атаковать. Это гораздо проще и, кажется, безопаснее.
— Согласен, мой дорогой Казаван, согласен. Однако, вы знаете, я — фантазер. По поручению своих хозяев я обязан исполнять малопочтенную функцию, которую многие сравнивают с профессией палача; говорю об этом чистосердечно. Однако постоянно работать по одной и той же схеме мне представляется банальным, если не отвратительным. Палач, умеющий вешать, обезглавливать, гильотинировать или сажать на кол, может позволить себе, коль скоро он интересуется загадками жизни и смерти, поставить интересный психологический опыт. Мне же, палачу-пирату, моряку высшей пробы, хочется для дальнейшего самообразования проверить на практике один фокус и самостоятельно разобраться, так ли уж хороша теория, которой я придерживаюсь. Наконец, вступая в бой с грозным противником, вооруженным мощными средствами борьбы, я хочу разгромить его «с шиком», как говорят ваши соотечественники.
Морской разбойник произносил речь в тот самый миг, когда Андре высказался на палубе «Эклера» столь благородно и негодующе.
Между двумя судами продолжалась дуэль на расстоянии. Само собой разумеется, огонь велся издалека, а в таких случаях современная тактика морского боя предписывает использовать ограниченное количество орудий.
«Эклер» вел огонь из одной и той же пушки с броневой защитой. Пират использовал пушку системы Уитворта, малого калибра, но увеличенных габаритов, позволяющую применять удвоенный пороховой заряд.