Круиз на корабле дураков/
Шрифт:
С взрослыми всё-таки намного проще, тем более с военными. Для них всё это дело легко объяснилось Провидением и Промыслом Его. Средне-статистически по-мышиному выжившие подопытные уверовали в собственную богоизбранность - рехнулись слегка. То есть, как от них и ожидалось, сделались пригодными к вхождению в наши нестройные пиратские ряды. Пацаны приняли их выбор с пониманием и одобрением, освоив по ходу дела синтез - один из главных приёмов научного осознания. Им потребовалась лишь малая толика данного Богом воображения, чтобы мысленно перенести этот опыт на себя и обобщить на всю жизнь.
Выводы:
1. Кто выжил, тот и прав.
2. Кто прав, с тем Бог.
3. Бог через веру в Него и в правду Его помогает выжить, см. п.1.
Так под руководством Черныша сначала смертники сделали первые уверенные шаги в научном познании мира
Писать угольком на переборке кормовой надстройки и читать по слогам стали учить британские офицеры, ну, когда приняли волю Его и предпочли более подобающие джентльменам занятия, нежели в учебных целях барахтаться в холодных океанских волнах, истошно вопя: "Help! Save my ... ass!!!" Они все оказались тайными грамотеями и графоманами - в море просто приходилось читать, чтоб не спиться и не сойти с ума. Так как обсуждать прочитанное было неприлично, ну, не пристало офицеру читать что-либо, кроме лоций и приказов... Вот писали они сами себе о прочитанном длиннейшие письма. Отправляли их в Англию в каждом порту, чтобы вернувшись раньше писем, получать, как послания с того света, читать и оживлять впечатления. А раз вернуться из этого рейса им не светило и стесняться стало некого, мужики предались грамотности публично и с остервенением. Здорово им было изводить своих мучителей, но за дело и для их же пользы.
Глава 27
Да нормальные оказались мужики с понятной мотивацией, с такими и бухнуть не зазорно было бы в прошлой жизни. И спасать детей кинулись и учить не отказались. А Родину предавать им никто не предлагал! У нас ведь даже пиратство строго по желанию. Так что себя им по большому счёту и упрекнуть было не в чем, а королевским судьям Бог судья. Их, убогих, судьба обделила доступом к хорошему образованию, не дано им было посещать пиратские факультативы. Это ж морякам только казалось, что они учат ребят. У нашей системы образования базовым стал принцип, обучая, обучаться. Пусть даже и не догадываясь об этом...
Ну, поначалу внимания не обратили, некогда было - как все военные во все времена и во всех странах, они мальчишек учили Родину любить. Не просто ж так буковки писать? И писать ребятам быстро надоедало, но слушать - никогда. Чопорные, замкнутые англичане, освободившись от страха оценки, стали прямо неудержимы. Рассказывали в основном из истории, начиная с Вильгельма завоевателя. "А в кипящем котле прежних боен и смут столько пищи для маленьких наших мозгов!"
Не забывая предателей и трусов, поведали мальчишкам о корсарах, флотоводцах, генералах и вожаках, бунтарях и карателях. Ни кого не жалея, всё же не торопились с оценками, сами честно признавались, что не отличают иных палачей от героев. Лично я узнавал вместе с Захаром много для нас нового. И по-новому мне открылся клятый протопиндостан - маленькая страна, многократно изнасилованная ещё с детства. Страна - изгой, отщепенец, дурацкий остров, с которого не убежишь, как...
Как наш дурацкий корабль! И понятной стала английская жизнь без просвета и надежды, так будь проклята надежда! И офицеры эти стали понятны. Раскованны, ироничны, искренни... ага, дай мы им возможность исполнить приказ, они, конечно же, слегка поморщившись, расстреляли бы нас в океане - что ж, ребятки, ничего не поделаешь, просто нынче ваш черёд. Только...
Очередь-то была их, и они не то, чтобы смирились, не такие это люди. Признали проигрыш, приняли реальность, в которой все они мертвецы. У них ни при каких условиях уже не было возврата к жизни английского офицера, а иной жизни они для себя не представляли. Единственное, что держало их на этом свете, - патриотизм. Офицеры, как и деды наши, просто пытались сделать из пацанят хоть в чём-то англичан, полезных Родине и отличались от дедов только тем, что на месте наших стариков они, выбирая между бунтом и смертью, выбрали бы смерть. А так мы всё упростили, выбрав за них и фактически уничтожив.
Мы им ничего не оставили - ни имён, ни званий, ни семей, лишили прежде всего всякой надежды. Они и не цеплялись за это барахло, ни о чём не сожалели, но "у кого что болит, тот о том и говорит". Они говорили об Англии. И пацаны оценили, что взрослые мужики в загробную свою жизнь взяли только Родину. Ребята с открытыми ртами внимали их откровениям, только мы с Плюшем всё больше хмурились.
По-хорошему все они уже должны были пузыриться и булькать вскрытыми глотками. Прямо при нас наших ненаглядных пиратов учат протопиндостан любить! Бедняга Билли сдох вообще по-глупому, не успев даже толком понять из-за чего, но то, что убило Бонса, спокойно дремало в подсознании, а на возмущённое сознание ему было насрать. И не в одних инстинктах дело, если б слова или действия офицеров несли пусть даже непрямую, но реальную угрозу нашим мальчишкам, они бы тоже ничего толком не успели. А я бы с умной рожей сам себе объяснял, нахрена снова вот такое вытворил. Молча и сам себе, потому что все как всегда постесняются спросить нахрена я снова...
А с другой стороны мы и не собирались настраивать мальчишек против Родины, считали, что с этим их Родина и без нас вполне справляется. Ан ошиблись, но даже в этом помогать Англии мы не хотели... да подло это - лишать наших маленьких негодяев последнего прибежища. А совсем серьёзно, я уже говорил что, например, для Захара моего Англия, как мама, всё равно всегда будет лучше всех. Иначе он просто не будет считать себя англичанином, да и человеком, в общем-то.
Бороться с таким святым чувством как детская любовь, тем более к Родине, было настолько явной глупостью, что мы этот вариант даже не рассматривали - вот такие, блин, хорошие. Напротив, решили, что любви вообще, чем больше, тем лучше, а уж любовь к Родине нужно только усиливать, обобщать и по возможности разнообразить. С привлечением всех сил и доступных ресурсов, а мы нынче не бедствуем. И квалифицированного персоналу в вопросах любви к Отечеству у нас стало не в пример больше, чем первые дни в трюме "Бродяги".
Даже появились иностранные специалисты, французы те же. Тоже, как отмякли душами, ну, слегка отмокнув тушками, с удовольствием принялись рассказывать о своей прекрасной Франции. Тут уже мы с Плюшем улыбались пацанам на их недоумённые взгляды. Оглядывались на нас мальчики, стесняясь без спросу жабоедов порезать. А французы как перед смертью спешили выговориться, пренебрегая порой религиозными и национальными чувствами пацанов.
Но мальчишки наши терпеливы, да и уважают уже право смертника на точку зрения и последнее слово. Убить человека по штрафным понятиям стало вполне себе естественно, но без хамства, культурно-вежливо, не теряя лица и при полном почтении к общественной морали. А ещё больше они почитают Командора, приказавшего включить французский язык в факультативную программу. Мы им так и сказали, правда, не объясняя слово "факультатив", но они и сами всё поняли по интонации - просто значит, нужно заткнуться и спокойно слушать, пока дорогой командир не рассердился.
На фоне франков даже португальцы, вообще союзники, не сильно выделялись спесью и презрением ко всему не португальскому и не католическому. Этой португальской гордостью они скорее стали ближе пацанам, понятнее, ребятки были ведь такие же снобы - приговорённые, фактически уже убитые маленькие изгои считали себя англичанами, а значит ставили себя выше всех. Просто в их мозгах так и было забито - англичанин это тот, кто выше всех не англичан.
Мы и не пытались оспаривать этот тезис, всё равно бесполезно и совершенно не зачем. Потому что было кому заняться этим и без нас, Захар и Грегори увлеклись. Во-первых, по тому же принципу "обучаться, обучая", во-вторых, пацанам нашим уже часто надоедало быть ведомыми, младшими, подчинёнными, и мы при любой подходящей возможности доверяли им управление. В конце-то концов это всё-таки их жизни! И самое главное - мы никак не могли заставить их хотя бы помириться, а лучше б и подружиться. Но они просто избегали друг друга, безошибочно определяя, кто из нас в данный момент рулит. И потихоньку договориться мы с Плюшем не могли - мысли же у нас с мальчишками общие. А могли мы как бы независимо друг от друга просто научиться одинаково думать, что было, в общем-то, несложно при такой уйме общих дел и забот. И решение лежало на поверхности - ну не пристало нам рассказывать всем о России, мы же демоны, секретные! Вот так естественно и случайно появилось у наших реципиентов общее важное дело - учить особо избранных секретному демонскому языку и особой, само собой секретной, культуре, тоже демонской, конечно. Да никаких понтов и шуток, наш язык не был совсем уж русским даже для казачат, хотя они его понимали лучше английского. А казачата тоже заслуживали грамоты, непросто им было сразу с английской начинать.