Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 1
Шрифт:
Затем был образован революционный трибунал при ВЦИК. Согласно положению, принятому ВЦИК и СНК 29 мая 1918 г., его задачей было «суждение по делам, которые будут изъяты из подсудности местных революционных трибуналов». При этом трибунале учреждалась Центральная коллегия обвинителей, на которую помимо обычных обязанностей возлагалось еще и «объединение и руководство деятельностью коллегии обвинителей местных революционных трибуналов». Докладчики Д. И. Курский и Н. В. Крыленко на заседании ВЦИК отмечали, что эти меры принимаются ввиду необходимости усилить карательную политику против контрреволюционеров.
Наконец, 16 июня 1918 г. народный комиссар юстиции П. И. Стучка, сменивший на этом посту левого эсера И. 3. Штейнберга, опубликовал постановление, в котором было сказано, что «революционные трибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и проч. не связаны никакими ограничениями». Тем
21 июня 1918 г. революционный трибунал при ВЦИК в публичном открытом заседании вынес первый смертный приговор, осудив за антисоветскую деятельность бывшего начальника морских сил Балтийского флота контр-адмирала А. М. Щастного.
В приговоре по этому делу говорилось: «Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики Революционный трибунал при ВЦИК Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов, заслушав в открытых заседаниях своих от 20 и 21 июня 1918 г. и рассмотрев дело по обвинению бывшего начальника морских сил Балтийского флота гр. Алексея Михайловича Щастного, 37 лет, признал доказанным, что он, Щастный, сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота, стремясь своею деятельностью восстановить матросов флота и их организации против постановлений и распоряжений, утвержденных Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. С этой целью, воспользовавшись тяжким и тревожным состоянием флота, в связи с возможной необходимостью, в интересах революции, уничтожения его и кронштадтских крепостей, вел контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов: то предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске; то лживо внушал, что Советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора; то разглашая секретные документы относительно подготовки на случаи необходимости взрыва Кронштадта и флота; то ссылаясь на якобы антидемократичность утвержденного СНК и ЦИК Положения об управлении флотом, внося, вопреки этому Положению, в Совет комиссаров флота на разрешение вопросы военно-оперативного характера, стремясь этим путем снять с себя ответственность за разрешение таких вопросов; то попустительствовал своему подчиненному Зеленому в неисполнении распоряжений Советской власти, направленных к облегчению положения флота, и замедлил установление демаркационной линии в Финском заливе, не исполняя своей прямой обязанности отстранения таких подчиненных от должности; то под различными предлогами на случай намеченного им, Щастным, переворота задерживал минную дивизию в Петрограде; и всей этой деятельностью своей питал и поддерживал во флоте тревожное состояние и возможность противосоветских выступлений. Принимая во внимание, что вся эта деятельность Щастного проявлялась им в то время, когда он занимал высокий военный пост и располагал широкими правами во флоте Республики, Трибунал постановил: считая его виновным во всем изложенном, расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов»
Введение смертной казни вызвало озлобленные крики врагов народа. Вопрос о ее применении на основе судебных решений стал предметом дискуссии на V Всероссийском съезде Советов. Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов, показывая несостоятельность позиции левых эсеров, говорил на съезде: «Революция в своем развитии вынуждает нас к целому ряду таких актов, к которым в период мирного развития, в эпоху спокойного, органического развития мы бы никогда не стали прибегать». Отмечая непоследовательность левых эсеров, Я. М. Свердлов продолжал: «Я напомню товарищам о том, что в Российской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией… принимают равное участие во всех работах, в том числе и в расстрелах, проводимых комиссией, и левые эсеры, и большевики, и по отношению к этим расстрелам у нас как будто никаких разногласий нет. Но левые эсеры заявляют, что они — против смертной казни. Тут нужно сделать корректив: они против смертной казни по суду, но смертная казнь без суда ими допускается. Для нас, товарищи, такое положение является совершенно непонятным, оно нам кажется совершенно нелогичным. Я не сторонник употребления резких слов, но важно указать, что как-нибудь нужно свести концы с концами».
В речи, направленной против большевиков, лидер левых эсеров Мария Спиридонова с пафосом возражала против использования советского государственного аппарата для подавления сопротивления эксплуататоров, в частности против
Псевдореволюционные доводы левых эсеров на деле означали призыв к разоружению пролетарского государства перед лицом бешено сопротивлявшегося классового врага. В своем докладе на V съезде Советов В. И. Ленин разоблачил лицемерие левых эсеров. «Ужасное бедствие — голод — надвинулось на нас, — говорил Владимир Ильич, — и чем труднее наше положение, чем острее продовольственный кризис, тем более усиливается борьба капиталистов против Советской власти. Вы знаете, что чехословацкий мятеж — это мятеж людей, купленных англо-французскими империалистами. Постоянно приходится слышать, что то там, то здесь восстают против Советов. Восстания кулаков захватывают все новые области. На Дону Краснов, которого русские рабочие великодушно отпустили в Петрограде, когда он явился и отдал свою шпагу… А теперь я посмотрел бы народный суд, тот рабочий, крестьянский суд, который не расстрелял бы Краснова, как он расстреливает рабочих и крестьян. Нам говорят, что, когда в комиссии Дзержинского расстреливают — это хорошо, а если открыто перед лицом всего народа суд скажет: он контрреволюционер и достоин расстрела, то это плохо. Люди, которые дошли до такого лицемерия, политически мертвы. Нет, революционер, который не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов».
Таким образом, расстрел на месте и смертная казнь по суду рассматривались большевиками и Советским правительством как исключительные меры, вызванные резкой активизацией враждебной деятельности контрреволюционеров. Широта их применения зависела от политической обстановки в стране. Известный деятель, член Коллегии ВЧК М. Я. Лацис указывал, что за первую половину 1918 г. было расстреляно 22 преступника, в дальнейшем же широкая волна заговоров и самый необузданный белый террор потребовали усиления карательных мер по отношению к контрреволюционной буржуазии.
Глава четвертая. Чекистский удар по контрреволюционным заговорщикам в 1918 г
1. Против шпионов с дипломатическими паспортами
Одной из задач молодых советских органов государственной безопасности являлась борьба с подрывной и шпионской деятельностью агентов международного империализма в советском тылу.
В январе 1918 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем выяснила, что существовавшие в Петрограде некоторые «благотворительные общества», официальной целью которых было оказание помощи нуждающимся офицерам, вербовали их для борьбы с Советской властью. Установив наблюдение за такими «обществами», ВЧК убедилась, что контрреволюционеры, действующие в них, связаны с представителями бывшей российской аристократии и с иностранцами, в особенности с прибывшими в Петроград немецкими военнопленными, занимавшимися шпионажем. Одно из таких «благотворительных обществ» вербовало офицеров и юнкеров и направляло их на Дон — к Каледину, который готовил армию для борьбы против Советов.
ВЧК удалось раскрыть одну из таких групп, которую возглавляли бывший полковник Н. Н. Ланской и поручик А. П. Орел. «В одну из партий офицеров и юнкеров, — сообщала ВЧК, — которая должна была отправиться на Дон к Каледину, в двадцатых числах января удалось записаться одному из агентов Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Это обстоятельство дало возможность более близко подойти к раскрытию всей шайки… Агент Комиссии в эту партию попал под видом бывшего офицера, оставившего полк ввиду враждебного отношения к нему солдат и приехавшего в Петроград как-нибудь устроиться». При подготовке к отправке этой группы на Дон поручик А. П. Орел был арестован.
Расследование показало, что целью контрреволюционной группы, называвшей себя «Обществом помощи нуждающимся офицерам», в действительности была борьба с большевиками, свержение Советского правительства и установление военной диктатуры во главе с генералом Калединым. Группа ставила перед собой и террористические цели (убийство руководителей Советской власти), являлась частью широкой организации (центр ее находился в Москве и возглавлялся генералом Дерновым) и располагала значительными средствами: ее финансировали Каледин (дал около б миллионов рублей), известный финансист князь Д. И. Шаховской (дал 2 миллиона рублей), крупный фабрикант С. Морозов (дал 800 тысяч рублей) и другие капиталисты. Каждый завербованный в организацию получал ежемесячно 360 рублей.