Крушение «Мэри Диар»
Шрифт:
— Понятно. Ну что ж, я попытаюсь. Он был небольшого, очень небольшого роста — вот почти и все. Лицо его смуглое, загорелое. Он был лысым, это вы знаете, но в фуражке и на мостике он казался моложе, чем…
— Лысый? — Она была поражена.
— О, немного седых волос у него все же было, — неловко оправдывался Петч. — Вы должны понять, мисс Таггард, он же не молодой человек и долгое время плавал в тропиках.
— Он же был блондином, — произнесла она почти с отчаянием. — У него были пышные светлые волосы. — Она протянула Петчу фотографию пятилетней давности. — А вы изображаете его стариком.
— Вы же просили меня описать его.
— Я не могу
— Уверяю вас, все, — с несчастным видом пробормотал Петч.
— Нет, не все. Я знаю, что не все, — ее голос звучал почти истерично. — Почему он не написал мне из Адена? Он всегда писал мне… из каждого порта… он написал бы мне, даже умирая, даже если бы судно шло ко дну. Он не потерял ни одного судна в жизни!
Петч смотрел на нее, и лицо его приобретало жесткое и сердитое выражение. Затем он внезапно обернулся в мою сторону.
— Мне надо идти, — он повернулся на каблуках и быстро вышел из каюты, даже не взглянув на девушку.
Она оглянулась на закрывшуюся дверь, и глаза ее наполнились слезами. Внезапно она бросилась в кресло, плечи ее сотрясали рыдания.
— Пять лет — очень большой срок, — сказал я мягко. — Он рассказал вам только то, что знал.
— Это не так, — произнесла она сквозь слезы. — Все время, пока он был здесь, я чувствовала, что… — Она вынула носовой платок и вытерла слезы. — Извините меня, — прошептала она. — Это глупо с моей стороны. Последний раз я видела отца еще школьницей. Мое впечатление о нем, вероятно, немного романтическое.
Я положил ей на плечо руку.
— Лучше помните его таким, каким видели его в последний раз, — сказал я.
Она молча кивнула.
— Вам налить чаю?
— Нет, благодарю вас, — она поднялась с кресла. — Я должна идти.
Она протянула руку на прощанье и ушла.
Потом снова появился капитан Фрэзер.
— Итак, — спросил он, — что же произошло? Вы не знаете? — В его глазах сквозило плохо скрываемое любопытство. — Команда говорит, что он приказал им покинуть судно.
Он ждал, что я отвечу, но, когда я ничего не сказал, он добавил:
— Причем не кто-то один, а все они это утверждают.
Я вспомнил, как Петч мне однажды сказал: «Они сговорились… потому что хотят спасти свои шкуры». Кто же все-таки прав? Петч или команда?..
…Еще раз я увидел Петча уже перед моим отъездом на Гернсей. Это было в Паймполе, в двадцати или тридцати милях к западу от Сен-Мало, в небольшом оффисе в порту. Когда полицейская машина везла меня в Сен-Мало, я заметил Петча в окне оффиса, правда, одно только лицо, белое, как у привидения. Он, словно узник, смотрел из окна на морской простор.
— Сюда, мосье, прошу вас.
В приемной я увидел около десятка человек, безразличных ко всему окружающему, апатичных, молчаливых. Инстинктивно я почувствовал, что эти люди — бывший экипаж «Мэри Диар». Их одежда, явно с чужого плеча, так и кричала, что ее нынешние владельцы потерпели кораблекрушение. Они жались друг к другу, как стадо перепуганных овец. Часть их можно было принять за англичан, другие же, с обожженными солнцем лицами, могли сойти за кого угодно. Один из них держался особняком. С бычьей шеей и бычьей головой, он возвышался, как огромная неотесанная глыба. Он стоял на своих широко расставленных ногах прочно, словно монумент на пьедестале. Его огромные мясистые руки засунуты в карманы брюк, стянутых широким морским поясом, покрытым белыми пятнами соли, и с позеленевшей медной
Когда я вошел, он сразу же двинулся мне навстречу, загораживая проход. Его маленькие глазки, словно два буравчика, впились в меня. Я думал, что он хочет заговорить со мной, но ошибся. Жандарм в это время открыл дверь и пропустил меня в оффис.
Петч обернулся в мою сторону, но лица его я не разглядел, только голова и плечи вырисовывались контуром на фоне освещенного окна, сквозь которое мне видны были люди на улице и рыбачьи лодки в заливе. Вдоль стен комнаты громоздились столы, на стене — карта порта, в углу — старомодный сейф. За одним из неприбранных столов восседал человек маленького роста с жиденькими волосами.
— Мосье Сэндс? — Он протянул мне белую тонкую руку. — Надеюсь вы извините за вынужденный визит к нам, но это необходимо. — Он жестом указал мне на стул. — Alors [8] мосье. — Он взглянул на кипу бумаг перед собой. — Вы поднялись на борт «Мэри Диар»? C'est pа? [9] Как долго после того, как команда покинула судно? — он безбожно коверкал английский.
— Спустя десять или одиннадцать часов.
— А мосье ле кэпитэн? — И он метнул беглый взгляд на Петча. — Он все еще был на судне, а?
8
Увы (франц.).
9
Не так ли? (франц.).
Я утвердительно кивнул.
Чиновник перегнулся через стол в мою сторону.
— Alors, monsieur. [10] Это есть то, что я хотел спросить. По вашему мнению, мосье ле кэпитэн дал экипажу команду покинуть судно или нет?
Я взглянул в другой конец комнаты, где сидел Петч, но по-прежнему увидел лишь его силуэт на фоне окна.
— Я не могу сказать, мосье, — ответил я. — Я был после этого.
— Конечно. Я понимаю. Но ваше мнение? Мне нужно ваше мнение, мосье. Вы должны знать, что случилось. Он, должно быть, говорил с вами об этом. Вы были на том судне многие ужасные часы. Должно быть, вам казалось, что вы умрете. Говорил он что-нибудь, что заставило вас составить мнение о том, что случилось?
10
Увы, мосье (франц.).
— Нет, — сказал я. — Нам некогда было разговаривать. Времени не было.
И затем, чтобы доказать, что нам было не до разговоров, я подробно рассказал о том, чем мы занимались на судне. Но, когда я закончил рассказ, он снова спросил:
— А сейчас, мосье, все-таки ваше мнение? Вот что я хочу.
К этому времени я уже принял решение.
— Ну что ж, хорошо, — сказал я. — Я совершенно убежден, что капитан Петч никогда не отдавал экипажу приказа покидать судно.
И я начал объяснять, почему это невозможно. Все это время чиновник старательно скрипел пером по бумаге, а затем пододвинул лист ко мне.