Крушение «Мэри Диар»
Шрифт:
Второе упоминание о Деллимере возникло почти случайно.
Петч перед этим заверил суд, что, как только судно попало в тяжелые погодные условия возле берегов Португалии, он лично проверял все четыре трюма. Холланд тут же с присущей ему въедливостью сделал вывод, что Петч не поверил рапорту Хиггинса, в котором тот сообщал, что груз в трюмах не перемещается.
— Значит, вы ему не доверяли?
— Честно говоря, нет.
— Скажите, а в действительности мистер Хиггинс осматривал трюмы?
— Я не знаю.
— Очевидно, вы так мало о нем думали, что даже не спросили его, проверил ли он трюмы?
— Да, я думаю, вы правы.
— А кроме вас, кто-нибудь осматривал трюмы?
Прежде чем ответить, Петч немного подумал.
— Я полагаю, мистер Деллимер проверял их, — сказал он потом.
— Вы думаете, что он проверял?
— Очевидно. Ведь он находился в трюме номер один, когда я осматривал груз через смотровой люк. Я предполагаю, что он находился там с той же целью.
Холланд, казалось, раздумывал над тем, что сообщил ему Петч.
— Понятно. Но ведь это входит в обязанности одного из офицеров. Мне кажется странным, что владелец счел необходимым лично проверять груз. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
Петч отрицательно покачал головой.
— Что за человек был мистер Деллимер? — спросил Холланд. — Каковы ваши впечатления о нем?
«Вот сейчас, — подумал я, — именно сейчас он и расскажет всю правду о Деллимере». Ему так необходима была эта лазейка. Но Петч стоял, не произнося ни слова, бледный, и только на щеке возле рта подергивался нерв.
— Вот что мне хотелось бы узнать, — продолжал Холланд. — Мы сейчас подходим к событиям вечера шестнадцатого марта. Именно в тот вечер исчез мистер Деллимер упал за борт. Вы знали о том, что во время войны мистер Деллимер служил в военно-морском флоте?
Петч кивнул утвердительно.
— Он служил на корветах и фрегатах и плавал главным образом в Атлантике. Там он неоднократно попадал в шторм. — Холланд выдержал многозначительную паузу. — Как он себя вел, когда судно попало в полосу штормов? Вы не заметили в нем чего-нибудь необычного?
— Пожалуй, нет, — произнес Петч сдавленным голосом.
— Но вы все-таки не уверены.
— Я не особенно хорошо его знал.
— Вы были с ним на одном судне более месяца, но большую часть времени он провел в своей каюте. Однако мне кажется, что у вас все-таки должно было сложиться впечатление о его психическом состоянии. Он был чем-нибудь обеспокоен?
— Да, пожалуй, что так.
— Беспокойство личного свойства или же он боялся за судно?
— Я не знаю.
— Тогда я поставлю вопрос конкретно. Как вы расценили его действия, когда увидели, что он осматривает груз?
— Я никак не расценил их. — Петч снова обрел голос и отвечал четко и ясно.
— Что вы ему сказали?
— Я попросил его покинуть трюм.
— Почему?
— Потому, что ему нечего было там делать. Груз его ни в коей мере не касался.
— Совершенно верно. Но я поставлю вопрос иначе. Нельзя ли было расценить его пребывание в трюме как испуг, предположить, что его нервы расшатаны? Однажды во время войны его судно было торпедировано, и он длительное время находился в воде, пока не был подобран. Как вы считаете, не мог ли на него подействовать опыт войны?
— Нет, я бы… Я не знаю.
Холланд некоторое время молчал, а потом сделал неопределенный жест плечами. Он искал правду и вопросы свои задавал, основываясь на имеющихся письменных показаниях. Но теперь он изменил тактику и попросил Петча рассказать о всех событиях той ночи, когда «Мэри Диар», борясь с ветром, вспарывала воды Бискайского залива, не прерывая его вопросами, не вмешиваясь в повествование.
И Петч рассказал всю историю в скупых фразах, по-деловому, и зал слушал с интересом. По мере того, как он говорил прямо и откровенно, находясь в свидетельской ложе, я следил за его лицом, и у меня возникло странное чувство, что все это время он что-то не договаривает, обходя какой-то факт. Я взглянул на председателя. Он сидел молча, слегка подавшись вперед и подперев подбородок правой рукой. Его губы плотно сжаты, лицо непроницаемо.
Факты, сообщенные Петчем, были достаточно красноречивы: барометр неуклонно падал, море вспенивалось, ветер крепчал, судно переваливалось с борта на борт медленно и методично, постепенно на фальшборт стали наваливаться водяные горы, судно вползало на их гребни, а затем медленно скатывалось с них. Вечером Петч был на мостике. Там же находились Райс, рулевой и вахтенный матрос. Все случилось примерно в 23.20 — легкий взрыв, какое-то сотрясение. Он прозвучал так, словно волна ударилась в борт и рассыпалась. Но в тот момент волны не было, судно не кренилось. Оно находилось в провале и медленно взбиралось в гору. Волна набежала позднее, последовал удар, и белая пена накрыла всю носовую часть судна.
Никто в тот момент не произнес ни слова, и только чуть позднее сквозь рев шторма прорезался голос Райса: «Мы на что-то наскочили, сэр?» Тогда Петч послал Райса вниз посмотреть, нет ли протечки воды в трюмах, особенно в трюме № 1. Он приказал включить помпы в обоих носовых трюмах, а сам остался на мостике, наблюдая, как зеленая вода перекатывается через бак. Тогда на мостик поднялся Деллимер, бледный и испуганный, а с ним вместе — Хиггинс. Они говорили о том, чтобы оставить корабль. Похоже, они считали, что судно идет ко дну. Да и Райс, вернувшись на мостик, сообщил, что среди команды паника.
Петч оставил мостик на попечении Хиггинса и вместе с Райсом спустился на верхнюю палубу. Четверо матросов в спасательных жилетах готовили к спуску на воду шлюпку № 3. Они были очень напуганы, и Петч даже вынужден был ударить одного из них. Только тогда они оставили шлюпку и вернулись к своим обязанностям. Он собрал всех, кого удалось разыскать, примерно человек десять, и под командой третьего механика послал их укрепить переборку между трюмом № 2 и котельным отделением. В то время, когда Петч осматривал трюм, рулевой передал в машинное отделение, что мостик наполнен дымом.