Крушение небес
Шрифт:
– С авионерами Танго? – понимающе кивнула Моретта, а затем, проследив за взглядом Ники и увидев, что за столом сидят Ансель, Ванесса и братья эр Тальга, нахмурилась и сказала громко, так, что ее было хорошо всем слышно: – Так, стоп. Ты что, якшаешься с механикерами? Предпочтешь компании авионер общество каких-то… неудачников?
Ансель то ли не услышал, то ли проигнорировал эти слова, а вот в глазах Ванессы загорелся огонь возмущения. Она прекрасно поняла, что «неудачники» обращено к ней, и это ожидаемо взбесило наследницу славной фамилии рей Торн.
Ника в замешательстве уставилась на Моретту.
Моретта выжидательно смотрела на Нику, и девушка вдруг отчетливо поняла, что ей это напоминает. Старшие классы гимназии, вот что! Там столовая тоже была местом, где распределялись роли для каждой из учениц. То, с кем и за каким столом ты сидишь, означало твое положение в неформальной иерархии класса. К примеру, за отдельным столом у окна обедала небольшая группа самых популярных девушек класса, тех, которые задавали тон всей гимназии, кому подражали и на кого равнялись. А вот за столом у умывальни сидели те, кого интересовала только учеба, и популярные девушки, а значит, и все остальные относились к ним с пренебрежительной снисходительностью. За столом у черного входа собирались те, на кого навесили ярлык неудачниц и над кем постоянно и порой довольно жестоко подшучивали, и обедать там считалось крайне постыдным…
Ника до сих пор помнила свой самый первый обед в столовой, когда она только перешла в старший класс. Напряжение и нервозность, неуверенность и даже страх… За какой стол сесть? Неизвестно, где ее примут… За стол «неудачниц»? Там точно примут, но вот хочет ли она туда?
К счастью, у Ники была Агата, и они сели вдвоем, отдельно от всех. Сами по себе. И в итоге отучились в гимназии, так и не став частью ни одной группы, хотя даже так им не удалось полностью избежать конфликтов с одноклассницами.
И вот сейчас Ника снова почувствовала себя маленькой неуверенной девочкой – и ощутила досаду. Она думала, что раз гимназия осталась позади, то и все эти нелепые конфликты – тоже. Что теперь, когда она стала взрослой, ей больше не придется иметь дело с чем-то подобным…
И на этот раз все еще хуже, ведь рядом нет Агаты, а значит, нет и возможности вообще не делать этот выбор. Придется выбирать – и прямо сейчас.
Впрочем, выбор был очевиден. Главное, чтобы хватило духу открыто о нем заявить.
– Нет, – решилась Ника, от всей души надеясь, что ей удастся добавить в голос уверенности, которую она на самом деле не испытывала. – Я предпочту поужинать в компании своих друзей.
Вообще-то Ника имела в виду только Анселя, но лишь произнеся эти слова вслух, поняла, что распространила свое заявление и на Ванессу, и на братьев эр Тальга. Впрочем, последних, похоже, отношение к ним других авионер волновало меньше всего.
Моретта ехидно улыбнулась.
– Что ж, дружить с отбросами – личный выбор каждого, – пожала плечами она, уселась обратно за стол и обратилась к соседям – все так же громко, чтобы все слышали: – Я-то думала, у нас стало одной подругой по небу больше, а оказалось, это всего лишь очередное недоразумение с летным камнем…
Ника не ответила и, в лучших традициях Ванессы вздернув подбородок, прошла за стол, где сидели ее друзья.
Несколько минут прошли в молчании, а потом Ванесса изрекла:
– Зря. Тебе дали шанс стать своей, а ты его так глупо отвергла.
– Своей среди кого? – резко спросила Ника. Она старалась не показывать виду, но в глубине души остро переживала случившееся.
– Своей среди авионер.
– Я и так авионера!
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
– Понимаю. А еще понимаю, что если они считают себя лучше всех остальных, то мне с ними не по пути.
– Ну и зря, – констатировала Ванесса. – Быть с сильными куда приятнее, уж поверь мне.
– Поверю. Ты же у нас в этом деле эксперт, – хмыкнула Ника.
Ванесса слегка побледнела; намек был совершенно прозрачен. Но она не стала оправдываться.
– Что ж, надеюсь, ты готова к тому, что теперь все авионеры будут о тебе совсем невысокого мнения, – заявила она.
– Мои друзья для меня важнее, чем мнение совершенно посторонних людей, – ответила Ника так твердо и решительно, что и сама почти в это поверила.
Разговор с Тристаном оставил неприятный осадок в душе. Авионер внимательно выслушал Анселя, задал несколько вопросов про Мию – его, Анселя, Мию – и, никак не прокомментировав, ушел. А Ансель остался стоять, растерянно глядя ему вслед, и не мог отделаться от ощущения, будто только что его обидел.
За ужином настроение не улучшилось. Лично ему не было никакого дела до комментариев зазнавшихся авионер, он давно привык к такому поведению. Они могут говорить и думать что угодно, но это никак не отменяет того факта, что он – полноправный механикер. Первый в Арамантиде мужчина-механикер. Однако их слова задели Нику – пусть даже она и пыталась показать, что ей все равно, а то, что девушка расстроилась, огорчило его самого.
Быстро закончив с ужином, Ансель вышел на улицу, испытывая потребность проветриться.
Ноги сами понесли его в Конструкторскую в секторе Эвр. Та располагалась к западу от авиодрома, почти на границе с летной базой, прямо возле ограды из колючей проволоки. Практически сразу на ней начинался обрыв, и далеко внизу шумели бьющиеся о скалистый берег морские волны.
Авиодром был безлюден, только на краю самой дальней полосы кто-то стоял – то ли авионера, то ли механикера – и смотрел в небо, будто кого-то ждал…
Конструкторская в этот час тоже пустовала. Ансель включил лампу и на несколько минут замер посреди заваленного чертежами, инструментами и запчастями помещения, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает его. Здешняя Конструкторская сильно отличалась от просторной, хорошо организованной Конструкторской Сириона. Она была куда более маленькой, что, впрочем, понятно, ведь тут авионы не строили, а в основном чинили. Но атмосфера в то же время царила схожая.
Ансель улыбнулся. Пока он был в столице, Конструкторская по большей части была для него лишь шагом на пути к цели – узнать, что случилось с Мией. И только когда Ансель уехал на край Империи, он понял, что, оказывается, скучает. Скучает по своему рабочему столу, по запаху смазки и пыли, по строгим окрикам мадам рей Брик и увлекательной работе над «Ураганом».