Крушение
Шрифт:
— Сегодня нам выпало большое счастье! — приветствовал ее Оннода-бабу.
— Я пришла благословить вашу дочь, — сказала Хемонкори, входя в дом.
Оннода-бабу провел ее в гостиную и, заботливо усадив на диван, сказал:
— Посидите, пожалуйста, сейчас я позову Хем.
Хемнолини одевалась, готовясь ехать в гости. Но, услышав о приезде Хемонкори, она торопливо выбежала в гостиную и поздоровалась с ней.
— Пусть будет жизнь твоя долгой и счастливой! Протяни мне свои руки, дорогая, — сказала Хемонкори и надела на них два массивных золотых браслета с изображением
59
Мокор — мифическое животное с головой и ногами антилопы и туловищем рыбы; олицетворение Камадевы, бога любви в индийской мифологии.
Звенящие браслеты свободно повисли на худых руках девушки. Хемнолини низко склонилась, благодаря за подарок, а Хемонкори взяла в обе ладони ее лицо и поцеловала в лоб. От этой ласки и благословения на сердце Хемнолини стало хорошо и радостно.
— Дорогой тесть, — обратилась Хемонкори к Онноде-бабу, — приглашаю вас завтра с дочерью к себе.
На следующее утро Оннода-бабу и Хемнолини, как обычно, сидели в саду за чаем. Изнуренное болезнью лицо Онноды-бабу за одну ночь порозовело и словно помолодело от счастья. Время от времени он поглядывал на спокойные черты дочери, и ему начинало казаться, что кротостью и нежностью они сильно напоминают черты лица его покойной жены. Недавние слезы лишь смягчили блеск радости, светившийся в глазах девушки.
Сегодня все мысли Онноды-бабу были заняты лишь тем, что пора собираться в гости и никак не следует опаздывать. Дочери то и дело приходилось уверять его, что времени у них еще много. И в самом деле, было всего только восемь часов утра.
— Нет, нет… На сборы уйдет очень много времени, — возражал Оннода-бабу. — Лучше прийти раньше, чем опоздать.
В это время к садовым воротам подъехал нагруженный чемоданами экипаж. С криком:
— Дада приехал! — Хемнолини бросилась к нему.
Из экипажа вышел улыбающийся Джогендро.
— Здравствуй, Хем. Как ты поживаешь? — сказал он.
— Кого это ты с собой привез? — спросила Хемнолини.
Джогендро рассмеялся.
— Это папе новогодний подарок.
На ступеньке экипажа появился Ромеш. При виде его Хемнолини обратилась в бегство.
— Не убегай, Хем! Выслушай меня!.. — крикнул ей вслед Джогендро.
Но она уже не слышала призыва брата и мчалась быстро, словно спасалась от привидения.
Несколько секунд Ромеш стоял ошеломленный, не зная, что делать: то ли догонять девушку, то ли вернуться назад в экипаж.
— Пойдем, Ромеш. Отец здесь, в саду, — сказал Джогендро и, взяв его за руку, подвел к Онноде-бабу.
Тот еще издали узнал Ромеша. Появление юноши его сильно расстроило.
«Вот и опять новое препятствие», — подумал он, проводя рукой по волосам.
Ромеш поклонился. Оннода-бабу жестом пригласил его сесть и обратился к сыну:
— Ты во-время приехал, Джоген. Я как раз собирался послать тебе телеграмму.
— Зачем? — спросил Джогендро.
— Скоро
— Как могли вы столь поспешно и необдуманно решиться на этот брак, отец? Неужели вы не могли посоветоваться со мной?
— Трудно понять, чего ты собственно хочешь, Джоген! — воскликнул Оннода-бабу. — Я еще не был даже знаком с Нолинакхой, когда ты изо всех сил старался, чтобы произошел этот брак!
— Мало ли что когда-то было! Стоит ли об этом вспоминать! Но пока еще не поздно помешать этой свадьбе! Прежде всего я должен многое тебе объяснить. Сначала выслушай меня, а там поступай, как сочтешь нужным.
— Хорошо, мы это сделаем как-нибудь потом. Сейчас у меня нет времени. Мне нужно ехать.
— Куда?
— Мать Нолинакхи пригласила нас обоих к себе. А вы можете пообедать здесь. И ты, Джоген, и…
— Нет, нет! О нас, прошу, не беспокойся! — перебил его Джогендро. — Мы с Ромешем пообедаем где-нибудь в гостинице. Надеюсь, к вечеру вы вернетесь? Мы тогда зайдем к вам.
Оннода-бабу не мог заставить себя даже из приличия заговорить с Ромешем. Он не находил в себе сил хотя бы взглянуть на него. Ромеш также не проронил ни слова. Когда настало время прощаться, он лишь молча поклонился Онноде-бабу.
Глава пятьдесят седьмая
— Я пригласила к нам завтра пообедать Хем и ее отца, — еще накануне сообщила Хемонкори Комоле. — Подумай хорошенько, чем нам их угостить. Тестя следует угощать так, чтобы вселить в него уверенность, что его дочь голодать у нас не будет. Что ты на это скажешь, милая? Я знаю, ты прекрасная кухарка и меня не подведешь. Не помню, чтобы когда-либо мой сын высказывал свое мнение о том, что ест, — но вчера он не находил слов для похвал твоему обеду. Почему у тебя нынче такой утомленный вид? Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, я здорова, мать, — ответила Комола, пытаясь изобразить на своем печальном личике подобие улыбки.
Хемонкори с сомнением покачала головой.
— Мне кажется, будто ты чем-то опечалена? Вещь вполне естественная, и тебе нечего этим смущаться. Не смотри на меня, как на чужого человека, ведь я отношусь к тебе, как к родной дочери. Почему ты не хочешь мне рассказать, что тебя огорчает? Может, у тебя появилось желание навестить своих родственников?
— Нет, мать! — взволновалась Комола. — Я ничего не хочу, кроме как служить вам!
Но Хемонкори словно и не слышала ее восклицания.
— Не погостить ли тебе несколько дней у своего дяди? — продолжала она. — А потом, если захочешь, снова вернешься ко мне.
Такое предложение очень встревожило Комолу.
— Мать! — воскликнула она. — Когда я с вами, мне не надо никого на свете! Если я чем-нибудь перед вами провинилась, накажите меня, но не отсылайте от себя даже на один день.
Хемонкори погладила девушку по щеке.
— Вот потому-то я и говорю, что ты была в другом рождении моей матерью. Иначе мы не смогли бы с первого взгляда привязаться друг к другу. А теперь ступай, девочка, ляг пораньше спать. Ты за целый день не присела ни на минуту.