Крушение
Шрифт:
– Что Джеймс?
– Не говори так, это ужасно.
– А чего такого ужасного? Он мужик, разве нет?
– Да, но он безумно влюблен в Хелену, это во-первых, а во-вторых, мы друг другу не подходим.
– Ну так он, возможно, говорит Хелене, да.
– Я сейчас точно положу трубку, если ты не прекратишь.
– Не надо, Сьюзи, прости, я не хотел. Разговор
– Даешь слово?
– Еще бы!
Джеймс был пьян, когда мы встретились на станции Вильсден. Так пьян, что мог едва стоять, а уж о том, чтобы разговаривать, и речи не шло. Мне одного взгляда на него хватило, чтобы велеть ему идти домой. Отказался. Зашипел в ухо, обнимая за шею, мол, раз мне так важно было, чтобы он познакомился с моими друзьями, то он, черт возьми, познакомится.
– Вот развлекуха-то будет! – сказал он. – Я могу реально неплохо шутить. Вот, например, что коричневое и воняет?
Я рассмеялась, Брайан даже в таком состоянии был очень привлекательным. Может, так вечеринка пройдет веселее, подумалось мне. В конце концов, он встретится с Рупертом без прежней агрессии.
Но уже через полминуты после того, как мы зашли в квартиру Хелены и Руперта, я поняла, что вечер превратится в кошмар. Джеймс пальцем указал на эмблему Формулы-1, вывешенную в рамке на стене, и сказал:
– Только ублюдки любят Формулу-1! Каким дебилом надо быть, чтобы наслаждаться зрелищем, как машинки ездят по кругу одна за другой?
– А ты вникни, – повернулся к нему Руперт, – что количество кругов зависит от трека и что в Формуле-1 ограниченное число кругов, иначе трудно определить победителя.
– Бла-бла-бла, какие мы умные! – Джеймс махнул на Руперта рукой. Руперт удалился в гостиную. – Говорю же, спорт для роскошных ублюдков.
Я втиснула Джеймса в ванную и закрыла за нами дверь. Джеймс отшатнулся от меня, опустил крышку унитаза и сел.
– Продолжишь в том же духе, и мы быстро уйдем отсюда, ты меня понял?
Он улыбнулся в ответ.
– Так что, мы не будем обедать с ублюдочной Звездой и ее ублюдочным Звездуном? Прекрасно! Просто великолепно! – Он попытался встать. – Пошли!
– Только без меня. – Я заставила Джеймса снова сесть. – Уйдешь один.
– Так не пойдет, Сьюзи, – Джеймс изменился в лице, – позволь мне, пожалуйста, провести вечер в компании Толстожопой и Скучнорылого.
– Все, с меня довольно, – я со всей силы дернула его за руку, Джеймс инстинктивно встал. – Ты сейчас же едешь домой, я вызову тебе такси.
– Нее-а! – Джеймс снова меня обнял, пользуясь своим преимуществом в весе, прижал к стене ванной. Впился губами в шею. – Не оставляй меня, пожалуйста, не гони, обещаю быть хорошим мальчиком, Сьюзи, хочу проснуться с тобой в одной постели завтра утром. Только не отправляй меня домой к моей сволочной матери…
Я как могла старалась не выдать своего удивления. Джеймс впервые упомянул маму в беседе. И таким пьяным я его раньше не видела. Возможно, то, что произошло у него дома во вторник, расстроило его еще больше, чем я предполагала. И чем он сам осознавал.
– Пожалуйста, – Джеймс выпрямился и посмотрел на меня пронзительно. – Я веду себя глупо лишь потому, что это тебя бесит. Я же прекрасно знаю, как ты любишь своих драгоценных друзей – эту, которой подошла бы кличка Рыжий Бобер, и ее дружка, которого я бы с удовольствием называл Толстой Задницей.
– Джеймс!
– Ну вот видишь, ты уже завелась! – Джеймс изображает, как будто нажал невидимую кнопку. – Так просто. Прошу тебя, Сьюзи. Я обещаю вести себя хорошо. Буду вежливо разговаривать во время обеда и вообще. Мне бы не помешало поесть, кстати. Я сегодня только миску мюсли съел, и все.
– Джеймс, так не пойдет.
– Послушай, – он уткнулся в ямочку у моей шеи, – я знаю, что все равно ты меня любишь. И тебе не все равно, что я голодный до смерти.
– Ну разумеется, я тебя люблю, хотя ты и ведешь себя как идиот. – Я откинула его голову, чувствуя пальцами волосы. – Даже когда ты ведешь себя вот так – все равно тебя люблю.
Джеймс сдержал слово и вел себя неплохо, хотя его речь за обеденным столом была исполнена саркастических намеков. А вот по пути домой он вообще не проронил ни слова. Да и я была ему благодарна за тишину, – Джеймсу не нужно было произносить вслух, но я поняла это по его поведению: ему не понравились мои друзья, и не только потому, что с одним из этих друзей я когда-то давно спала. Мои друзья не были безумными экстравертами, как его театральные коллеги, – они не подкалывали друг друга, не лезли целоваться там, где можно было ограничиться объятием. Мои друзья были хорошими и добрыми людьми, и со мной такими они были всегда. И мне хотелось, чтобы Джеймсу они понравились точно так же, как нравились мне, но он не особенно старался скрыть свое истинное отношение к ним. Хелена у него выходила напыщенной, Эмма – психичкой, Питер вызывал зевоту, таким казался скучным, а Руперт… тут отношение Джеймса было совершенно однозначным.
Я переживала, что моему любовнику не нравятся мои друзья, особенно потому, что он вроде бы меня уважал. Все время повторял, что я его котеночек, принцесса, ангел, посланный, чтобы спасти его от идиотов, которыми кишит этот мир. И как тогда он мог любить меня, но не любить их, которых любила я? Мы же с ними одного поля ягоды.
К тому моменту, когда мы наконец пришли к Джеймсу, молчание начало меня угнетать, и я рискнула спросить, в порядке ли Джеймс.