Крутая Бамбина
Шрифт:
— Это твоя охрана и непутёвый журналист? Правильно я поняла?
— Почему непутёвый? — Гущин обольстительно погладил свою кудрявую челку.
— Кто же ходит по офисам и предлагает сняться в дешёвом журнале? — добивала его Алина.
— И не такой уж он дешёвый. Может, я играл роль маньяка? — Гущин подергал одной бровью.
А меня просто разрывало на части, так и хотелось ему в глаз залипить, чтобы не смел здесь разбрасывать свои чары.
— А если бы я не видела твою физиономию в жёлтой прессе и вызвала патруль? —
Но Гущин склонился над ней и хриплым голосом сказал:
— А для меня, детка, это не впервые.
У меня аж мурашки пробежались, и я почувствовала, как на голове зашевелились волосы. Я схватила его за воротник и потащила к лифту:
— Перестань понты раскидывать! Здесь все знают кто ты и зачем.
— А ты уверена? — спросил он, выстрелил взглядом в Алину и посмотрел на меня.
Я все еще держала его за куртку и прижимала к стене лифта. И тут до меня дошло, как со стороны это смотрится.
— Черт! — выругнулась я и его отпустила.
Я молча злилась, а Алина попыталась разрядить обстановку.
— Завтра Миша выйдет на работу, — сказала она. — Интересно, как он откомментирует заявление жёлтой прессы.
Опять про ту газетенку! Я разозлилась:
— Ты меня специально вгоняешь в краску?
— Ой, да твои невинные шашни с этим несерьезным человеком — ерунда! Честное слово! — и тут она спохватилась: — Так ты не знаешь?
— Что?
Мы вышли из лифта, а она продолжила:
— Конечно, а я-то думала, что ты такая спокойная?
Меня уже бесила ее нерасторопность. А Гущин сказал:
— Опять грязные сплетни собираете «порядочных» журналюг?
Алина подошла к ресепшену, взяла газету и, перевернув пару страниц, дала мне в руки.
Я взглянула и обомлела. На фотографии Миша целовался с Светланой Зайцевой, с той самой, которую он якобы ненавидел.
Передо мной все расплылось. Я слышала голоса, которые эхом проносились где-то далеко. Я видела только заголовок: «Высоковский женится».
— Вика, Вика, Вика… — Гущин подхватил меня и вынес на улицу.
Я не могла ни рыдать, ни слова сказать.
Глава 7.4
Гущин всю дорогу до машины меня придерживал и что-то говорил. Я его не слышала и не слушала. Образ Михаила целующегося с Зайцевой не выходил у меня из головы. Почему же мне так больно от этого?! Я же не настоящая невеста! Я все знала! Рыдание застряло в горле и не прорывалось наружу. Я ничего не соображала.
— Вика! Вика, очнись! — Гущин тряс меня за плечи. — Вика… — он взял меня за лицо, и я тут же вернулась в реальность и вырвалась. Было тошно и вдруг сразу все стало безразлично. Я чувствовала себя обманутой и преданной. С обидой я забралась в машину, а Гущин сел следом и сказал:
— Это жёлтая пресса! Про тебя тоже много чего понаписали, или ты уже забыла?
Конечно, он прав…. Но я с Гущиным не целовалась!
— Об этом узнал весь офис! — попыталась выкрутиться я.
— Ты мне зубы не заговаривай, — Гущин смотрел на меня с приподнятой бровью. — Ты же поверила в скорую свадьбу с Мишаней-загуляней.
Меня затрясло, и я отчеканила:
— Он сам предложил мне играть роль его невесты. Теперь все видят вот это!
Сергей достал с задних сидений газету.
— А вчера видели вот это! — положил он выпуск с нашими фотографиями. — Все, проехали. Поверь мне, все будут принимать ту версию, которую вы им покажите.
Как он прав! Я понимаю, что он прав до безобразия. Но от чего-то тошно внутри. Я схватила газету и выкинула ее обратно.
Мне сразу дико захотелось в деревню… Вот, что у меня дурная манера прятаться, когда настигают проблемы или разочарования. Хочется сбежать домой к родным стенам и не показываться…
Но сейчас для меня стало это невозможным. Я не могла себе позволить даже думать скрыться. Больно признавать, но я не представляю уже жизни без Высоковского. В те дни, когда жила у Маши и его не видела, в глубине души я знала, что это не конец, что он появится, ведь пообещал же… Я его спасла.
А что, если он женится?..
Больно… Я схватилась за грудь и Гущин крикнул:
— Что с тобой?
— Все хорошо. Вези меня в тюрьму.
— Ку-да?
— В обезьянник!
— Я давно подозревал, что это ты грохнула Высоковского-старшего и теперь, видимо, мечтаешь и второго убить… Но вспомнила заповеди божьи и решила сдаться… Я угадал?
Я засмеялась, но сердце покалывало.
— Прекрати, это ты меня сейчас убьешь… — как хорошо умел Сережа обстановку разрядить! Наконец-то, он вернулся…
— К нему не пустят, — напомнил он.
— Тебя пустят. Проведи меня?
Гущин вздохнул, и я поняла, что проведет и не подведёт.
***
Еще с моего задержания я помнила друга Гущина — следователя Енисеева. Красивый и угрюмый парень. Но при виде его хотелось спрятаться под стол, словно ребенок, и там дождаться, пока этот дяденька свалит.
Он так смотрел — аж мурашки по коже бежали, и хотелось сразу выложить все, что натворила за день, лишь бы отстал.
Я не знаю, чего ему наговорил Сережа, но он задумчиво на меня посмотрел и велел проводить меня на встречу к Деме.
Финдира я увидела похудевшим, бородатым и не таким лощеным, как ранее. Он с удивлением уставился на меня и молча смотрел, наверное, минуту.
— Мишка послал? — спросил он.
— Нет, — ответила я и поняла, что глупо выгляжу.
Я ведь никто, а занимаюсь этим делом. Почему? Да потому что влюбилась в своего хозяина и начальника в одном лице. А это так смешно и глупо.