Крутой герой
Шрифт:
У-у тем временем уверенно направился направо, видимо к столику восемь-а. Маскирующее поле превратило мохнатого гиганта в колышущуюся массу серого тумана, через которую лишь изредка просматривались смутные очертания его рук и ног, когда они так быстро приближались к границе маскировки, что туман не успевал подтечь вслед за ними. Идущие следом трое тоже представляли собой такие же мутноватые облака, но из посетителей на это мало кто обратил внимание: подобные кучки плавающей в воздухе мути виднелись там и сям, так что зрелище маскировочного поля не было здесь каким-то необычным.
Пока они продвигались по широкому проходу между рядами столиков,
— Бу-тс! Бу-тс! Бу-тс! Бу-тс!
Равномерный грохот в ритме ударов учащенно бьющего сердца ворвался в уши настойчиво и бесцеремонно, по глазам ударил сразу десяток лазерных лучей, а в ноздри ворвался смолистый запах какого-то дыма. Андреа вдруг оказался в плотной толпе потных людей, сосредоточенно прыгающих вверх вниз под звуки ударов, и почти сразу его попыталась наугад схватить за руку сквозь поле очередная блондинка в блестящем купальнике — ей не повезло, ее рука проскочила мимо, и блондинку шатнуло к нему всем телом. Андреа испуганно шагнул назад…
Снова вокруг был спокойный интерьер «Хавани», и та куча тумана, что побольше, уже усаживалась за стол, над которым плавал в воздухе шарик с номером 8-А, а два облака поменьше заходили по бокам.
Андреа уселся на последнее, оставшееся свободным место — столик был рассчитан на пятерых, но У-у по всей видимости подсунул себе под волосатые ягодицы сразу два стула. Тут же около стола появился робот-официант, напоминающий поставленную на попа гантелю с растущим из середины десятком тонких рук.
— Заказ, пожалуйста? — пробасил официант, и У-у прогудел:
— Сами что-нибудь сообразите, имея только в виду, что мы тут все люди человеческие, только я вот большой.
Развязный тон, которым он беседовал с швейцаром вновь исчез, и теперь мохнатый говорил как обычно.
— Да, и восемь киловатт-часов с четвертого блока! — вспомнила Ану-инэн.
— О, оказывается человеческие все же не все!
На верхнем шаре гантели между дырочками глаз прорисовалась изогнутая черта, изображающая улыбку. Официант нагнулся к Ану («Сейчас упадет!» — испугался Андреа), и вкрадчиво проговорил:
— Замечу, что мадам знает толк в изысканном питании. Однако я бы не советовал.
— Чего, нету что ли? — переспросила Ану, отыгрывая роль клиентки, всегда готовой к скандалу.
— Есть, но видите ли… Уровень радиации на четвертом генераторе сейчас снизился настолько, что его энергия почти лишилась того специфического вкуса, который все так ценят. Я бы рекомендовал вам попробовать шестисотвольтовый однофазный с седьмой орбитальной: при транспортировке по высокочастотному лучу этот ток приобретает очень пикантные характеристики! И по цене вполне приемлемо… Не для всех конечно, но для дамы, способной заказать и оплатить восемь киловатт с четвертого — вполне.
— Уговорил! — рассмеялась Ану, и официант одной из рук тут же вытащил из середины столика кабель с открытым разъемом на его конце, а другой рукою что-то перещелкнул у основания. Затем он нажал на красную кнопку на боку разъема, и между контактами заискрились разряды.
— Обратите внимание на спектр дуги и напряженность поля, на концентрацию озона и окислов азота в ионизационном потоке… Согласитесь, это достойно высокого вкуса самых уважаемых клиентов!
Туманное облако, окружающее руку Ану-инэн протянулось надо столом, и провод утонул в нем. Официант продолжал стоять, видимо ожидая, как девушка похвалит «шестисотвольтовый однофазный», но У-у буркнул, как в бочку:
— А мы тоже есть хотим!
Официант рванул с места, словно у него кроме электромоторов имелся еще и ракетный ускоритель, и исчез из виду.
Со стороны, где сидела Ану послышалась возня, потом голос робота сдержано пробормотал «Другою стороною вверх… Во!», и под столом что-то щелкнуло и загудело. Голди заметила:
— Ну, по крайней мере один уже ест. Теперь бы остальным… У-у, а сколько времени нам свои порции ждать придется?
— Не знаю, — честно ответил тот. Андреа вздохнул, готовясь начать очередной серьезный разговор о планах на дальнейшее, и вдруг понял, что ни о чем говорить не хочет. Тепло, хорошо, музыка играет, скоро поесть принесут. Все вокруг такое красивое, спокойное, можно протянуть руку, и наугад взять узкую ладонь девушки, которая не испугается твоего прикосновения, а мягко и доверчиво прижмет ее к твоей…
Согласно со своими чувствами Андреа действительно протянул руку, и хотя девичья ладонь, скрытая маскировкой оказалась не такой уж и узкой, настроения это не испортило, и мысли продолжали течь легко и гладко:
«Моя рука все сильнее сжимала ее руку. Я знал, что через несколько минут музыка заиграет новую мелодию, и мы пойдем кружиться в чарующем танце, все теснее и теснее прижимаясь друг к другу, словно подростки, впервые познающие трепет ощущения чужого тела…»
— Спасибочки за массаж, Асв, но мне рука еще нужна будет! Кроме шуток, отцепись, уж пальцы занемели все!
Андреа отдернул руку, словно его цапнула оса.
— Так-то лучше. Тоже линию почувствовал, да? Голди, золотко, а ты как?
— Я… — дыхание Голди было прерывистым и тяжелым. — Да я ничего!
Андреа заметил, как от большого мутного пятна, обозначающего У-у отпочковалось облачко поменьше, и заняло прежнее место.
— Мы просто… — начал смущенно У-у, но нога Голди, вынырнув из тумана, пнула мохнатого куда-то в область икры, и он закончил:
— Не скажу.
И снова над столом воцарилось молчание, теперь уже несколько неловкое. Андреа, чувствуя, что на него потихоньку вновь накатывает романтическое настроение, решил сознательно ему не поддаваться, а поглазеть для отвлечение на что-нибудь нейтральное. Ну. например на вон ту компанию за большим круглым столом, играющую в карты. Похоже было, что у них возник какой-то спор: седовласый джентльмен, плавно жестикулируя объяснял что-то крупной особе, у которой все было с рыжим оттенком — и кожа, и волосы, и заметные издали усики, и даже золотые вставные зубы были не желтыми, а именно рыжими. Дама непонятливо пожимала плечами, потом неторопливо встала. Встал и джентльмен, он пошел рядом с дамой, учтиво поддерживая ее одной рукой за локоть, а другой держа канделябр с завитушками, которым учтиво подсвечивал и так хорошо видную дорогу.