Крутой поворот (Повести, рассказ)
Шрифт:
Слушая Елистратова, Корнилов прикинул, сколько же лет прошло с тех пор. Выходило - четырнадцать.
– Человек он был энергичный, изменчивый только очень. Быстро загорался и остывал быстро. И ни в чем не преуспел.
– Не хулиганистый?
– Нет. Он не был ни заводилой у ребят, ни озорником. Скорее слишком чувствительным… Мог от обиды заплакать. В девятом классе он круто изменился. Стал замкнутым, дерзким. Учителя ломали голову, но я-то знал, в чем дело, - отец ушел из дому. Избил жену и Женю.
– Он закончил десять классов?
Старик отрицательно покачал головой.
– У него были друзья?
– Раньше я мало их видел. А года три назад от них спасу не стало. Чуть ли не каждый день пьянки. Девицы…
– Что за девицы?
– Мне кажется, не очень скромные… Это все началось после смерти матери.
– Старик задумался вдруг и поглядел отсутствующим взглядом в окно.
– Да, я забыл вам сказать, что на Женю очень плохо повлияло возвращение отца.
– Возвращение отца?
– Ну да! Отец всегда был несправедлив к нему. А потом это побоище… И уход из семьи. Лет семь о нем не было слышно. Он даже не помогал Анне Дмитриевне и Жене. И вдруг появился. Женя уже вернулся из армии, работал шофером на «Электросиле».
– Что же плохого в том, что вернулся отец?
– удивился Корнилов.
– Ну как же вы не понимаете!
– досадливо сказал старик.
– Отец же бил его, унижал, потом семь лет где-то шлялся, ни разу не вспомнив… Женя стал уже мужчиной, молодым человеком. И вдруг приходит чужой человек. Даже не чужой… Хуже. А мать не сочла нужным посоветоваться с сыном.
– Старик разволновался и стал задыхаться. Немножко успокоившись, он сказал: - Женя стал жить на кухне. Спал на раскладушке.
– Петр Иванович, а какие отношения были у отца с матерью?
Старик помялся. Чувствовалось, что ему не хочется об этом говорить.
– Здесь я могу только перенестись на зыбкую почву догадок… Вам же нужна правда, а не правдоподобие.
– И с тех пор Хилков стал пить?
– Да. Я видел его несколько раз нетрезвым. Но главное - он очень редко появлялся в доме. Я перестал его встречать.
– Вы сказали, мать умерла. А отец?
– Через полгода…
– Последнее время Хилков тоже много пил?
– Нет. Кажется, поменьше. Я его несколько раз встречал с одной и той же девушкой. По-моему, он свал чуть серьезней. И даже не прятался от меня, когда шел с этой девушкой. Кажется, ее зовут Галей.
Корнилов показал Елистратову фотокарточку Лавровой.
– Она, - кивнул старик.
– Красивая девчонка.
– И, вздохнув, добавил: - Душевно жаль парня. А я так мало сделал, чтобы ему помочь…
– А приятели по-прежнему ходили?
– Реже.
Корнилов показал несколько фотографий. Старик признал одного Кошмарика.
– Все чаще на лестнице сталкиваешься, - оправдываясь, пробормотал он.
– А у нас она темная. Вы и сами видели.
– Хилков был участником группы по угону автомобилей, - сказал Корнилов.
– Нажива, стяжательство… - глухо сказал старик.
– Вам, Петр Иванович, не бросилось в глаза что-то необычное в поведении Хилкова в последние дни?
Елистратов задумался. Потом пожал плечами.
– Нет. Как будто нет.
Корнилов встал.
– Извините за беспокойство, Петр Иванович. Я вас от дела отвлек…
– Рад служить, - ответил старик сухо. И спросил: - Скажите, если не секрет, вы вот про выстрелы расспрашивали. Значит, Женю из пистолета?
Корнилов кивнул.
– Да-а… Попробуй найди теперь. Если уж ищейка не взяла…
– Ничего, попытаемся найти, - ответил Игорь Васильевич.
– Ну конечно, - согласился Елистратов.
– Криминалисты есть очень опытные… Да и раньше были. Вот Цезарю убийцы нанесли двадцать три колотые раны. А древнеримский врач Антистий, обследовав труп, дал заключение, что лишь одна рана - на груди - была смертельной. Ну да вы и сами, наверное, это читали?
– Интересно, - сказал Корнилов.
– Я не читал.
Выходя из комнаты, Корнилов бросил прощальный взгляд на книжные шкафы.
– А вы над чем работаете?
– Заканчиваю книгу «Причины падения Римской империи».
– Он вздохнул: - Очень мало времени, а столько хочется сказать.
Уже в дверях старик вдруг спохватился:
– Вы спрашивали про необычное… Вот я сейчас вспомнил: месяца три назад я видел Женю в театре. В БДТ. Давали «Лису и виноград». Это было необычно для него.
– Он был со своей девушкой?
– Нет. Собственно, я не знаю, с кем он был. В фойе разговаривал с большим бородатым мужчиной.
– Мужчина был молодой?
– Очень пожилой. Почти старик.
– Вы бы смогли его узнать?
Елистратов подумал.
– Да, конечно. У него запоминающееся лицо.
Подождав, пока захлопнулась дверь и стихли шаги Елистратова, Корнилов позвонил в сто семнадцатую квартиру. Дверь внезапно и быстро растворилась. На пороге стоял мужчина. Лицо его было напряженным. Правую руку он держал в кармане. Игорь Васильевич хорошо знал этого инспектора. Даже помнил имя - Васечкин Николай Афанасьевич. Увидев Корнилова, мужчина виновато улыбнулся, выдернул руку из кармана.
– Извините, товарищ подполковник… Нам сказали, что если свои, то позвонят предварительно по телефону. А вы без звонка. Мы уж подумали, кто-нибудь из этой бражки.
Корнилов вошел в темную прихожую. Тут же стоял второй сотрудник. Его Игорь Васильевич не знал.
– Свет тут у вас зажигается?
– спросил Корнилов. Васечкин щелкнул выключателем.
– Никто не приходил, не звонил?
– Корнилов прошел на кухню, заглянул в ванную.
– Нет. Мы здесь словно на необитаемом острове. Ни звонков, ни гостей…