Кружева лжи
Шрифт:
И всё же из магазина он вышел с коробкой.
— Пригодится, — решил, убирая технику в багажник. — С этой штуковиной готовить проще.
Но мысль о чужеродности комбайна не давала покоя всю дорогу. Оказавшись дома, Иван уже не сомневался: с подарком прогадал.
Глава 3
Жизнь Снежаны разделилась на «до» и «после». Что было «до» сейчас казалось замутнённым стеклом чужого маршрута: будто те события никак не касались самой Снежаны. Ни её слёзы орошали холодный пол в крохотной кухне третьего этажа. Ни её тело изнывало от боли, укрытое лишь стыдом и сожалениями. Ни её имя
Готова была вычеркнуть то, что раскололо психику на тысячи осколков.
До сих пор она просыпалась в холодном поту, разбуженная собственным криком. Это случалось всё реже, но окончательно не ушло. Иногда Снежана садилась у окна и смотрела на луну, радуясь и одновременно с тем ужасаясь воспоминаниям, гейзером, бьющим посреди темноты… тишины.
Она и раньше любила одиночество, но особенно чутко время уединения стало восприниматься после расставания с НИМ. Память подбрасывала фрагменты, заполненные болью, сожалением и свободой. Свободой от того, что всё позади — это были перевёрнутые страницы: бесконечные, мрачные, но они в прошлом. Хотя Снежане хватало смелости признаться: без них жизнь была бы неполноценной. Нельзя просто взять и оторвать от себя часть прожитых дней, даже если в них кровавые подтёки на бёдрах, убитое жестокостью доверие и угнетающий смех во время просмотра фильмов. ОН вообще часто смеялся и любил американские картины.
Снежана тоже их смотрела, потому что не смотреть было нельзя.
Теперь одна лишь заставка «Уорнер Бразерс» вызывала икоту и желание поскорее спрятаться — закрыться в ванной комнате, включить душ и стоять под ледяной водой до тех пор, пока кожа не покроется иголочками, пока онемение ног не вернёт к реальности, доказывая, это не сон. Снежана жива. Всё прошло. Она в безопасности.
Отношения с НИМ сказались на её привычках. Каждое утро Снежана проверяла электронную почту и вздрагивала, обнаружив письмо в графе «спам». Затем успокаивала нервы яблочным соком, потому что только его не пил ОН — всё остальное оказывалось на её халате, пижаме, праздничном платье. Например, как в тот раз, когда Снежану пригласил на выставку одноклассник.
Матвей писал картины и приглашал всех знакомых. Снежана не была единственной или какой-то исключительной, но ОН понял всё иначе и наказал любимую женщину.
Она и сейчас чувствовала аромат ЕГО туалетной воды, прикосновения к телу: сначала нежные, через секунду грубые. ОН по-звериному обнюхивал её платье, пытаясь выйти на запах будущей измены. В ЕГО голове она уже совершила преступление. В ЕГО глазах Снежана всегда оказывалась виноватой.
После стакана с соком она садилась завтракать. Ничего особенного: гречневая каша без масла, потому что ОН научил её ненавидеть масло. И долька яблока — привычка с детства. Её мама обожала яблоки и добавляла их всюду: в салаты, пироги, чай, плов. Только в мамином рецепте среди мяса, чеснока и риса находилось место яблокам. И это было вкусно.
Снежана скучала по детству. В нём не было знакомства с кареглазым парнем, разбившим ей лицо. Сломавшим руку.
Был только запах яблок, разлетавшийся по квартире, и странный, но такой вкусный плов по субботам.
За утренней трапезой следовала прогулка: неважно куда, лишь бы не сидеть в квартире. ОН не работал и поэтому после завтрака начинал проявлять «любовь»,
Прогулка могла заканчиваться у соседней «Пятёрочки», продолжиться в парке или завершиться на скамейке у дома. Снежане не обязательно было идти — покинуть место, в котором не осталось уголка для светлых воспоминаний — это было главным.
Довольно часто прямо на улице с ней случалась паническая атака — ненастоящая, но реальная для Снежаны: дрожащие руки, учащённое дыхание, сердце где-то в лопатках, слёзы, рвущиеся наружу и застывающие комом в горле.
Плакать она перестала в тот день, когда начала жить без НЕГО.
Возвращаясь домой, Снежана оборачивалась, и заметив на этаже мужскую фигуру в дутом пуховике цвета асфальта, вынимала мобильный из кармана и замирала на цифре «1». Ни разу ей не довелось набрать 112 — каждая дутая куртка оказывалась безопасной.
Она долго сидела в коридоре, не решаясь войти в комнату и страшась увидеть ЕГО тапки с вышитым бульдогом, медленно снимала обувь, верхнюю одежду, заглядывала за угол, вздыхала с облегчением. До встречи с НИМ она включала музыку и начинала вязать под звуки «Love radio», теперь же работала в полной тишине, прислушиваясь к каждому шороху. На ночь на окна опускались плотные шторы, входная дверь проверялась трижды. Ровно три — столько лет Снежана страдала в домашнем плену.
В последний раз она встретила ЕГО у подъезда. В тот день Снежана так испугалась, что выронила из рук пакет: в нём был подарок для отца — слон на очередную годовщину смерти бабушки.
Отец, Всеволод Яковлевич коллекционировал стеклянные фигурки. Кто-то скажет женское хобби и окажется прав. Но он таким вот своеобразным образом чтил память — извинялся за то, что предпочёл оставить мать на старости лет одну и занимался собственной жизнью. Он и навещал-то её нечасто, хотя жил в часе езды от отчего дома. Мария Семёновна всегда мечтала увидеть слона не в зоопарке, не в кино, а в естественной среде. Сын обещал оплатить поездку в Таиланд, но не успел — она скончалась от инсульта.
??????????????????????????Статуэтка в пакете Снежаны должна была стать десятой, но она разбилась, превратившись в мусор на заснеженной дороге в тот момент, когда мужская рука легла на плечо.
— Снежа, я скучал.
Она ненавидела это сокращение. В детстве её часто называли Снежей: друзья, одноклассники, даже мама, но это всё было до того, как ОН нанёс алую краску на такие простые буквы. Несмываемую краску стыда и боли.
Их встреча закончилась криком: сначала Снежана позвала на помощь. Выходивший из машины сосед подошёл узнать, что случилось. Затем ОН наорал на спасителя и двинул прочь.
Снежана ещё долго дрожала, продуваемая зимним ветром и ЕГО взглядом. А после, закрывшись в квартире, глотала пустырник в таблетках, сжимая мобильный. Мама просила позвонить, если ОН вдруг объявится, но Снежана не хотела её беспокоить.
К счастью больше они не сталкивались, и Снежана понемногу начала выбираться из кокона, сотканного толстыми нитями страха. Но это всё было «до».
А «после» она познакомилась с Марком.
Они встретились полгода назад. Если точнее, шесть месяцев и девять дней. Она высчитывала. Снежане было необходимо пересчитывать то, во что верилось с трудом. Без чисел она бы воспринимала происходящее в лучшем случае сном, в худшем — безумием. Но с точной датой, помеченной в телефоне как день Счастья, «после» становилось правдой.