Крылатая пантера
Шрифт:
— Прав ваш Муссолини. Вот именно в этом я с ним согласен. Только не понимаю, почему сумасшествие звучит как недостаток.
— Ну, я тут уж и не знаю, что вам сказать. Честно говоря, вообще удивляюсь, кто читает вашу писанину. Как вы вообще этим зарабатываете? Уму непостижимо!
— Литературная деятельность для меня не заработок. Деньги за это я не беру принципиально.
Дубина скептично посмотрел на писателя.
— Да? А за что вы, простите,
Блондин пустил колечко дыма и профессиональным взглядом оценил любопытного Дубину. Ответил:
— За что пьёте вы, я спрашивать не буду. Лично же я профессиональный валютчик.
— Ух ты! – подивился Дубина. – Валютчик? Это что–то новенькое. Оперативная слежка такого не подтверждает.
— Я же сказал – профессиональный, – объяснил писатель.
— Простите, но по–моему эта специальность ушла в прошлое.
— Да что вы говорите? – спросил блондин. – А где же тогда я?
— А вы не поделитесь хотя бы маленькими подробностями – в чём смысл работы. Ну конечно же нет! Профессиональная тайна!
— Почему же. Поделюсь, – ответил собеседник. – Секрет успеха валютных операций скрыт не в алгоритме последовательности действий. Секрет в фартовом генетическом коде.
— Нууу... И?..
Писатель серьёзно посмотрел на Дубину и сказал:
— Я покупаю в Киеве наличную гривну и продаю её в Нью-Йорке, на валютной бирже. И знаете, дело идёт.
Полковник с поднятыми бровями десять секунд глядел на валютчика. Лёг грудью на стол, прищурился, негромко прокомментировал:
— Я ценю юмор. Но не такой плоский.
Блондин пожал плечами.
— Это ваше дело. Вы спросили – я ответил.
— Не морочьте мне голову! – Дубина встал из–за стола, прошелся и снова сел. Стал задумчиво глядеть на писателя. Тот потушил сигарету и спросил:
— Ну а вы, Дубина. Чего хотите вы?
— Как это понимать – чего я хочу?
— Да так и понимайте. Вы хотите, чтобы Киев не взорвался?
— Что за вопрос идиота!
— Спасибо за комплимент. И я, наверное, не хочу. Но есть такие вещи, которые происходят сами по себе. Этот взрыв трансцендентен.
— Чего?
— Он может быть, может и не быть, а может уже был. Ясности тут нет никакой.
— Вы меня этим не удивили. Я знаю ход вашей мысли, читал ваши книжечки. И ваш отвлекающий маневр с Муссолини не собьёт меня с толку. Плевал я на Гаагу и ООН. Я сейчас зажму вам яйца в тиски, и вы мне всё расскажите.
— А если я ничего не знаю?
— Узнаете.
—
Дубина снова вполз в ячейку спокойствия и с добродушной улыбкой хорошего полицейского сказал:
— Ну, давайте же жить дружно. Я не хочу делать неприятные вещи. Их и так кругом полно. А вы меня начинаете провоцировать. Не берите грех на душу.
— Я не сторонник теизма.
— Чего?
— Я безгрешен.
— Во–во. Вспоминаю итальянца. Он дал исчерпывающую информацию о складе вашего характера.
— Молодец. Выдерживает алгоритм.
— Чего?
— У Муссолини характер его прадеда. Ведь верно, полковник? Хорроший макаронник получился! Прямо подолянин, чёрт его дери. А в общем–то, – оживился писатель, – в нашей беседе гораздо больше реализма, чем абстракции. Ещё старикан Шопенгауэр говорил, что объект есть субъект. И наоборот. – Собеседник пытливо посмотрел на Дубину как на экспонат и спросил с мягкой улыбкой: – Как вы, полковник, относитесь к идее платонических идей?
— Чего?
— Если появилась ваша идея, идея полковника Дубины, то вы существуете на самом деле.
— Да я–то в этом не сомневаюсь, – подозрительно глядя на собеседника, ответил глава Сопротивления. – Муссолини был очень прав, придя а аналитическому выводу относительно вас.
— Не буду спорить, все мы ходим вокруг него кругами. Кто ближе, кто дальше. От ума, я имею в виду. Но давайте ближе к делу, если вы уж сами не в состоянии работать. Ваши люди держали оборону Киево–Могилянской академии?
— С чего вы это взяли? – с удивлённым видом молвил полковник.
— Не валяйте дурака. Так вот, я вам задам наводящий вопрос: как они туда попали? Ну?.. Ну?.. Ну, полковник... Уже теплее... Работайте головой, а не дубиной...
— Откуда у вас эта информация? – мрачно спросил допрашивающий. – Впрочем, хорошо. Я вас понял. Проникнуть в секретный подземный лабиринт мы не смогли. Академия в тройном кольце охраны, а в тоннеле метрополитена кодовый замок оказался перекодированным, или вышел из строя. Маринин, наш боец и информатор, сказал, что во времена Брежнева использовали одноразовые коды. Мать его матери имела эту информацию.
— Да, бабка Маринина была агент КГБ.
— Откуда вы знаете?
— Да оттуда же, откуда и всё остальное.
Дубина вытер пот и неуверенно посмотрел на собеседника. Сказал слегка изменившимся тоном:
— Я вижу, вы в курсе таких вещей, которые выводят нас на объединение беседы в плане... кхм.. результативного резюме.
— Резюме? А проще можно? Вы хотите сказать, что мы можем договориться?