Крылья ворона
Шрифт:
На самом деле это не имело значения. Лириэль считала, что отец ее мертв. Пират Хрольф, который любил ее, которому не надо было от нее ничего, лишь бы она была счастлива, умер на Руафиме.
Она сумела выдавить презрительную полуулыбку.
– Очень ли тебя шокирует, если я скажу, что пожелания Триль – не самое первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь?
– Значит, ты не вернешься?
– Нет.
Шакти кивнула, будто ожидала этого.
– Если дроу Мензоберранзана узнают, что ты жива, они не перестанут искать тебя. Ты это знаешь.
Лириэль кивнула.
– Есть другой путь. – Малиновые глаза указали на маску, привязанную к поясу Лириэль.
Та сразу поняла и отцепила маску. Шакти повесила ее себе на пояс. Маска помнила свою предыдущую владелицу, и жрица обрела облик Лириэль – и кое-что еще.
Все темное величие Ллос засияло в ставших теперь янтарными глазах жрицы.
– Вот чего ты лишилась, – произнесла Шакти, и голос ее был полон силы. – Ты сделала свой выбор, предпочла служение власти. И что ты получила взамен? Ты лишилась милости Эйлистри. Ты одна. Ты ничто.
Мрачный смех взлетел по ветру, и свет безумия исчез из глаз Шакти. Оставшееся в них удовлетворение было ее собственным.
– Что бы ни заявляла Мать Триль, она хочет твоей смерти. Ты утратила благорасположение Ллос, что еще важнее. Полагаю, Архимаг быстро смирится с потерей дочери, но если Громф заподозрит, что ты жива, и станет слишком докучать требованиями вернуть тебя обратно, у нас будет, средство успокоить его. Лучше всего, если он станет рассматривать это, – Шакти умолкла и пренебрежительно указала на свое новое лицо, – как пешку в своих жалких маленьких интригах, Триль будет знать об этих играх, и благодаря мне мы сможем постоянно расстраивать планы этого глупца.
– Громфа не так-то просто одурачить, и ты не владеешь магическими заклинаниями. Но я думаю, что у тебя и на это есть решение.
Глаза Шакти обратились на Летящий На Крыльях Ветра.
Лириэль без колебаний протянула амулет жрице. С его помощью Фиодор обрел свободу. Теперь он освободит ее тоже. Его сила исчерпана. И все зло, что он должен был совершить, тоже уже свершилось. Пусть Шакти
– А наемники?
Шакти сразу поняла, что она имеет в виду.
– Они, конечно, не должны вернуться в Мензоберранзан. Что произошло здесь и что это значит для дроу – тайна, и она должна быть сохранена как можно дольше. Я вернусь в город одна.
– Ты хочешь убить меня. Почему же?..
Жрица перевела взгляд та Горлиста, лежащего с мечом в горле.
– Этот мужчина тоже хотел убить тебя. Он хотел этого больше всего на свете. И это сделало его слепым и упрямым.
– Да к тому же еще и мертвым.
– Это логическое следствие слепоты и упрямства. – Шакти отвязала от пояса маску. Опять в своем собственном облике, она взглянула на Лириэль в последний раз. В глазах ее горела вся безграничная ненависть Абисса.
– Однажды ты победила меня. Я усвоила этот урок. Проклятие дроу – не поддающаяся контролю ненависть. Если я смогу уйти и оставить тебя в живых, я буду знать, что выдержу любое испытание.
Лириэль промолчала в ответ. Очевидно, не одна она сильно изменилась за последние несколько месяцев.
– Ты станешь великой Правящей Матерью, – сказала она Шакти.
Улыбка дроу была холодной и довольной.
– Я знаю.
Хриплый крик прозвучал над головой, и темная крылатая тень заскользила по затянутому облаками небу. Она кружила над одним и тем же местом, указывая на затаившегося врага – скорее всего, одного из мужчин-дроу, спасшихся бегством после проигранного боя.
Торн мельком подумала, что надо будет научить новых сестер по стае тому, что она знает о воронах. И самой ей тоже есть чему поучиться у них. К дроу она уже присмотрелась и видела ее силу. Что же до Шарларры, то в любом эльфе, который ездит на теу-келита – одном из легендарных лунных коней Эвермета, – сокрыты глубины, достойные изучения. Историю о том, как такой конь покинул священный остров, наверняка стоит послушать.
Глубокое удовлетворение, неведомое ей прежде, наполнило душу литари. Она скользнула в свое волчье обличье и присоединилась к охоте.