Крылья
Шрифт:
По вечерам он писал профессору Кравченко гневные письма, обличая греховные замыслы последнего и требуя немедленно прекратить надругательство над человеческой природой.
Нашлись у Сенцова и единомышленники. Поначалу он обрадовался, что не один и может поделиться своими опасениями с другими людьми. Но когда, в конце концов, оказался в крохотной квартирке на окраине города, сплошь увешанной изображениями рогатого и перевернутыми звездами, то понял, что попал сюда по ошибке.
– Он создает армию для Последней битвы, делает из людей ангелов, воинов света, – вещал со слюной у рта прыщавый юноша. – Мы не должны этого допустить…
Сенцов
Он мучительно думал, что может предпринять, чтобы остановить падение мира во зло. Что может сделать для спасения мира лично он, капитан Иван Сенцов? И как бороться с искажением божественного замысла, если все вокруг свихнулись, и все катится в тартарары.
Идея пока не сформировалась, но он чувствовал – свет прозрения брезжит.
Сенцов оставил службу и стал запасаться оружием и провизией. В тот момент, когда все окончательно рухнет, он должен быть готов. О том, к чему именно ему стоит готовиться, капитан имел самые смутные представления. Но был все время на взводе, ожидая самого худшего.
Не он начал эту войну – за ним пришли (точнее, прилетели) прямиком из федеральной службы. Письма капитана Сенцова, наконец, дошли до адресата.
Минуло несколько лет с тех пор, как профессор Кравченко объявил о своем открытии. Славы и денег молодой гений (внешне он стал еще моложе) теперь не чурался – огромный небоскреб Центра трансформации возвышался за кольцевой автодорогой. Более всего резиденция генетика напоминала гиганский пчелиный улей – пузатое здание в двести с лишним этажей имело крохотный подъезд для посетителей внизу и широкую овальную дыру вверху. Туда то и дело залетали сотрудники центра.
В гигиенических целях их крылья имели серый оттенок. Ухаживать за оперением было непросто. К тому же секрет, выделяемый подмышечными железами для смазывания перьев, был сероватого оттенка. От идеи делать крылья кожистыми, лишенными покрова, Кравченко отказался – неэстетично. Облик летучей мыши не сочетался с его нынешними воззрениями на природу человека и бога. Он хотел видеть рядом с собой людей-ангелов, бессмертных и бесконечно прекрасных в обретенном ими телесном совершенстве.
Для себя профессор сделал исключение – обзавелся парой ослепительно белых крыльев, рассудив, что творец может позволить себе небольшое отступление от нормы. Каждое утро перья профессора подвергались принингу, то есть тщательной чистке с помощью твердых щеток, затем водным процедурам, сушке, после чего обрабатывались специальным составом в лаборатории, более устойчивым нежели естественный секрет.
Не афишируя новые научные изыскания, Кравченко провел над собой еще несколько качественно иных трансформаций, поработав, в том числе, над лобными долями. Окружающие и не догадывались, что теперь гений может слышать обрывки их мыслей. Новые открытия существенно изменили профессора. Он стал полагать себя существом иного порядка, в корне отличным от обыкновенных хомо сапиенсов, а затем утвердился в мысли, что он и есть бог…
– Мы неоднократно приглашали вас зайти к нам для беседы. Вы получали наши запросы?
Сенцов отметил, что у человека, присланного властями (впрочем, какой он, к черту, человек?), каменное лицо и желваки ходят под кожей. Федерал выглядел раздраженным. Второй был куда спокойнее – войдя, он сразу сложил серые крылья за спиной и развалился на диване, закинув ногу на ногу. Вид у него был такой, словно ему нет до происходящего никакого дела.
– Получал, – сказал Сенцов, он и сам умел быть предельно жестким, – но был занят.
– Чем? – спросил тот, что сидел на диване, глядя куда-то мимо собеседника. – Со службы вы уволились, не работаете… Вот мы и хотим узнать, чем вы были так заняты, что не смогли к нам придти.
– Не мог – и все. Не получилось. Звучит по-дурацки. Но это так.
– Звучит, и вправду, по-дурацки, – согласился крылатый с дивана. – Что же нам с вами делать, господин Сенцов?
– А что со мной делать?
– А вы не понимаете? Хорошо, давайте я вам объясню. Вы присылаете каждый месяц по двадцать-тридцать писем в Центр трансформации. А там работают очень занятые люди.
– Люди? – встрепенулся Сенцов.
Нетактичное замечание пропустили мимо ушей.
– У них хватает времени только на то, чтобы разбирать запросы тех, кто хочет себя улучшить. А они вынуждены отвлекаются на послания всяких ненормальных.
– Это неправильно, – угрюмо проговорил Сенцов. – Вы сами не знаете, что творите.
– Да что мы с ним разговариваем! – рявкнул нервный оперативник и попытался ударить Сенцова поддых. Он не знал, с кем имеет дело. Бывший спецназовец был к этому готов. Перехватив руку, он резко вывернул ее в обратном направлении, влепил стопой под колено и, ухватился почему-то за крыло. Этот неестественный фрагмент птичьего тела, растущий почему-то из тела человеческого, вызвал сильное отвращение у Сенцова. Крыло оказалось гибким, как рыбий плавник, а оперение густо смазано салом. Он крутанулся и встретил второго федерала тычком ноги в живот. Тот отлетел обратно на диван.
Выхватить пистолет было делом одной секунды. Жаль, не успел прикрутить глушитель. Две пули угодили нервному оперативнику в грудь, одна легла другому точно посередине лба…
Крыло одного из мертвецов конвульсивно подергивалось. На своем веку Сенцов успел повидать многое, так что с приступами тошноты быстро справился. Ее спровоцировало не столько убийство, сколько нервное напряжение. Остывающие трупы напомнили Сенцову парочку подстреленных уток. Похожие ощущения он испытал на охоте, еще до службы в армии. Перед ним на залитом кровью полу лежали не люди, а просто не пригодная в пищу дичь.
С тех пор Сенцов ушел в подполье. Несколько месяцев он прожил в подвале чьей-то чужой дачи. Выходить наружу решался только под покровом ночи – когда крылатых в небе не наблюдалось. Убежище, конечно, было так себе, но сносное. С водой проблем не возникало – колодец. Споласкивался в сумерках прямо из ведра, к походной жизни капитану было не привыкать. А вот когда кончились продукты, припасенные рачительными хозяевами дома, пришлось совершить ограбление – забрался в местный магазин. Хоть и рисковое дело, но прошло удачно. Набил рюкзак консервами – по большей части, тушенкой, несколько буханок хлеба – можно насушить сухарей, прихватил рисовой и гречневой крупы – плита не работала, но у него имелся походный котелок, можно было варить кашу. Совершил также несколько набегов на окрестные огороды. Но там, увы, обнаружилась одна подгнившая капуста и поздний кабачок.