Крылья
Шрифт:
Алька была не на шутку перепугана и орала на меня добрых десять минут, причем используя такие выражения, какие я от нее слышала впервые.
– Где ты? – наконец спросила она, отдышавшись.
– Еду домой.
– Слава богу! А что, из Киева есть какие-то ночные поезда? Когда будешь?
Ох, если бы они знали, где я сейчас и с кем, мне было бы куда спокойней…
– Аля, слушай внимательно. Серебристое авто… – тихо начала я, собираясь выложить Альке подробное описание машины, в которой ехала. Если со мной что-то случится, они смогут найти того, кто
Мне показалось, что Феликс с неудовольствием посмотрел на меня.
– Скажи мне марку своей машины и регистрационный номер, – повернулась я к нему, не особо надеясь на внятный ответ. Наглость – второе счастье, и кроме нее, у меня сейчас больше ничего не было.
К моему изумлению, он спокойно назвал мне все буквы и цифры.
– Альхен, запиши, пожалуйста, это очень важно, – начала я и…
Запнулась.
– Лика! Говори! Что за серебристое авто?! – бушевала Алька в трубке.
Я оглянулась на Феликса. И в этот момент он тоже повернул голову и встретился со мной глазами, как будто говоря: «Хорошо подумай, прежде чем делать это».
– Я… – все слова вдруг застряли в горле. – Алекс, я считаю, что машина серебристо-серого цвета наилучшим образом подчеркнет цвет моих глаз! Запиши, чтоб я не забыла! Моя первая машина будет именно такой!
Алька заорала прямо в ухо:
– Вернер, ты что, пьяна?
– Есть немного, – сказала я, радуясь, что хоть что-то из сказанного будет чистой правдой.
– Держи телефон рядом! – прорычала Алька. – И не дай бог ты снова не будешь брать трубку!
– Нет-нет, Бог такого больше не допустит, – отшутилась я, запихнула телефон в сумку и уронила затылок на подголовник.
Феликс повернулся ко мне:
– На всякий случай собиралась описать ей машину? Почему передумала?
Я помолчала, уставившись в непроглядную темноту за окном. Это действие алкоголя или подобные жуткие мысли сами собой могли прийти в мою голову?
– Я не могу сдать им тебя. Если я завтра не приеду домой, то Алька поднимет на уши всю милицию в городе. Ее мать – следователь и из-под земли тебя достанет. Но Анна – она не переживет все это. Так что лучше пусть никто ничего не знает. Даже если это плохо для меня закончится…
Феликс затормозил так резко, что если б не ремень, то я бы непременно треснулась лбом об стекло. Машина остановилась, он повернулся ко мне и одарил очередным невыносимым, сумрачным взглядом:
– Послушай-ка. Мне осточертело видеть, как ты сидишь рядом и смотришь на меня, как на чудовище, готовое в любую секунду растерзать тебя в клочья. Я бы с удовольствием сейчас вернулся назад в город, высадил тебя на вокзале, где бы ты не спеша выискивала билеты на ближайшие поезда, радостно тряслась по пятнадцать часов в вагоне и занималась прочими глупостями, но у меня слишком мало времени. Завтра утром я планирую быть в Симферополе, сделать все, о чем ты меня так просишь, и уже вечером отправиться в обратный путь. Поэтому вокзал отменяется, и я буду весьма благодарен, если ты перестанешь пороть всякую чушь и трястись, как эпилептик. Я не причиню тебе вреда! Что мне, черт возьми, сделать, чтобы ты наконец взяла себя в руки?
Феликс смотрел на меня с таким упреком, что я начала сомневаться,
– Пожалуйста, я не хотела тебя злить, – пробормотала я, совсем потеряв голос от страха.
Кажется, Феликс ожидал от меня какого-то другого ответа и, не получив его, разозлился. Он вышел из машины, открыл мою дверь и, не особо церемонясь, вытащил за локоть наружу.
Ох, он же не собирается бросить меня на окраине города в такое время? Я знала, что при желании умею приводить людей в бешенство, но чтобы так быстро? Феликс обвел меня вокруг машины и ткнул пальцем в табличку с номерами.
– Быстро. Звони подруге и диктуй номер.
– Нет, – уперлась я.
– Или диктуешь номер, или я беру первого попавшегося попутчика.
– Зачем попутчика? – пискнула я и тут же ошарашенно замолкла. Я впервые разглядела машину снаружи: спортивная «ауди» оттенка… да ее словно облили жидким серебром. Я не была сильна в марках и моделях машин, но две вещи были ясны как божий день: во-первых, я еще никогда не видела ничего подобного, и, во-вторых, Феликс последние полгода времени даром не терял.
– С попутчиком тебе будет не так страшно, не так ли?
– Это смотря еще что за попутчик, – пробубнила я, с трудом отрывая глаза от машины.
– Я выберу кого-нибудь пострашнее. Кого-нибудь, кого бы ты смогла по-настоящему испугаться.
По моему лицу начала расползаться улыбка.
– И куда же ты посадишь третьего человека? Утрамбуешь в багажник?
– Да, – с наигранной решимостью сказал он. – Ты уже в курсе, я на многое способен.
Я рассмеялась. Во мне что-то переломилось. Я вдруг осознала, что стою посреди совершенно пустой дороги, под завораживающим, усеянным звездами небом; и что человек, которого я давным-давно считала мертвым, стоит рядом со мной; и что у меня впереди целая – и единственная – ночь, когда я могу задать ему все свои вопросы и узнать, что же с ним случилось. Разве все это не стоит того, чтобы пренебречь своим страхом?
– Я не буду никому звонить, – вздохнула я и, помолчав, добавила: – И бояться тоже не буду.
Феликс продолжал недовольно смотреть на меня.
– Я обещаю.
Кажется, он не очень поверил, но внешне расслабился.
– Тебе придется пообещать мне еще две вещи.
Я наконец перестала таращиться на эту потрясающую машину и переключилась на Феликса.
– О моем возвращении никто, кроме твоей семьи, не должен узнать. Ни одна живая душа. Если это условие невыполнимо, то еще не поздно повернуть обратно.
– Я обещаю, – без колебаний сказала я. Что-что, а хранить секреты я умела.
– И второе: ты не будешь пытаться остановить меня, когда я решу уехать.
– А уехать ты намерен завтра же?
– Да.
Это условие мне совсем не понравилось, но я была не в том положении, чтобы спорить.
– Обещаю.
Я забралась в салон и, как только мы тронулись, повернулась к нему и задала первый вопрос из той тысячи, что вертелась у меня на языке:
– Феликс, откуда у тебя такая машина?