Крымская война. Соратники
Шрифт:
Слава Создателю, авангард в составе линейного «Агамемнона», «Карадока», парохода «Самсон» и нашего фрегата «Примогэ» уже ожидал нас. Его начальник адмирал Лайонс до крайности раздражен отставанием британской эскадры. На совещании, состоявшемся на «Вилль де Пари», он потребовал отложить высадку, но лорд Раглан, находящийся на «Карадоке», и наш маршал Сент-Арно и слушать об этом не пожелали, и адмирал Лайонс, таким образом, остался в меньшинстве. И крепость, и город Евпатория должны быть заняты в самый короткий срок, для чего завтра начинаем высаживать войска.
16 сентября. Второй день длится настоящий кошмар. Процесс переброски на берег людей, лошадей, орудий, материалов, припасов – всего того, что составляет современную армию, – был тщательно продуман и подготовлен заранее, но на деле машина воинского снабжения немедленно стала давать сбои. Еще не
1
Британская единица измерения расстояния, равная 3 милям или 4828 метрам.
Лагерь на холмах вблизи Евпатории быстро растет. Как по мановению ока, выстроились ряды палаток; к счастью, некоторое количество их было погружено на корабли и теперь выручает наших солдат. Увы, разборные домики из деревянных щитов, которыми предполагалось заменить архаичные полотняные шатры, не выдерживают знакомства с крымскими ветрами.
Новый день принес нам новую неприятность. Крылатые лодки, которых мы не видели со дня боя с русскими, появились вновь! Они кружат над бухтой, забитой кораблями, облетают скопления грузов, войск, гужевых повозок на берегу. Снизу по летучим машинам беспорядочно стреляют, но без результата. Наивно полагать, что даже лучший стрелок сможет попасть из штуцера по летящей на такой высоте цели…
17 сентября. Наконец получены известия от англичан! Оказывается, охранение вступило в бой с русскими кораблями, понесло жестокие потери и не нашло ничего лучшего, как повернуть обратно в Варну, оставив тех, кто был поручен их заботам! Воистину, господь благоволит доблестным сынам Франции: за те 8 дней, что прошли после баталии, русские ни разу нас не потревожили. Возможно, причиной тому стала непогода?
Офицеры с британского корвета наперебой рассказывают о быстроходных русских фрегатах, об их разрушительной артиллерии. Слухи расползаются по лагерю со скоростью лесного пожара, оказывая на людей неблагоприятное воздействие: все мы стали свидетелями того, как Ройял Нэви, в могуществе которого нас упорно убеждали, бросился наутек, получив первый щелчок по носу. Этим союзники поставили нас в тяжелейшее положение: ни о какой посылке эскадры к Севастополю для бомбардирования фортов теперь и речи быть не может. Непросто решиться даже на разведочную вылазку, настолько тяжкое впечатление произвели на моряков рассказы о невероятных русских кораблях! Маршал Сент-Арно, желая пресечь подобные настроения, во всеуслышание заявил, что беглецу с поля боя противник всегда мнится неуязвимым, и лишь этим можно объяснить то, что лаймы болтают о русских кораблях. Адмирал Лайонс, услышав это, вышел из себя и заявил, что не намерен впредь иметь дела с главнокомандующим. Офицеры обеих армий не отстают, и в лагере назревает эпидемия дуэлей и драк. Спасает лишь то, что большая часть английских войск осталась на ушедших кораблях. Впрочем, кавалеристы легкой бригады Кардигана здесь, и они одни с успехом заменяют всех остальных драчунов армии Ее Величества королевы Виктории…
19 сентября. Несчастья не оставляют нас. Вчера было решено отправить разведку к Севастополю. Лорд Раглан настаивал на посылке сразу двух десятков кораблей, в том числе «Наполеона» и «Агамемнона», но природная осторожность адмирала Гамелена взяла верх. Для задания он выделил прекрасный колесный фрегат «Вобан» и винтовой корвет «Катон» – очень ходкое посыльное судно с железным корпусом. Не успели разведчики отойти на десяток миль от Евпатории, как в небе над ними была замечена крылатая лодка. Не приходилось сомневаться, что русские увидели наши корабли гораздо раньше. Но отряд продолжал следовать прежним курсом, надеясь на ходкость своих кораблей.
Расплата наступила незамедлительно. Скоро на горизонте показались дымы четырех судов. Оценив численное преимущество противника, капитан «Вобана» (человек, безусловно, храбрый) приказал поворачивать обратно. Но, увы, два русских корабля без труда догнали фрегат! «Катону» повезло – он шел впереди, да и скорость мог развить заметно больше, чем колесный «Вобан». Корвету удалось уйти, оставив спутника на растерзание неприятелю. Дальнейшая судьба фрегата неизвестна; не приходится, впрочем, сомневаться, что она оказалась печальна. Судя по рассказам англичан, любой из неприятельских кораблей легко справится с двумя фрегатами того же типа, к которому относился «Вобан».
Крылатые лодки регулярно появляются над лагерем и Евпаторийской бухтой. Согласно донесениям лазутчиков из числа местных жителей, база, с которой они совершают полеты, расположена в местечке под названием Kacha (в первоначальных планах это место рассматривалось как подходящее для высадки). Разъезды наших африканских егерей и гусар из британской Легкой бригады по нескольку раз в день сталкиваются с Cosaques и несут потери. Особенно жестокие стычки случаются, когда дикие степные конники пытаются отбить направляющиеся в лагерь телеги, принадлежащие местным обывателям. Эти Tatars, мусульмане, бывшие подданные османского султана, не простившие русским завоевания своих земель, охотно нам помогают. Tatars служат проводниками, приносят сведения, снабжают лагерь скотом и даже выражают готовность вступить в ряды спешно создаваемой местной милиции.
Увы, этих Tatars (в иное время жестоких и отчаянных головорезов и умелых воинов) охватывает панический страх при виде русских крылатых лодок. Увидев их, Tatars (все поголовно мусульмане) в панике разбегаются, бросая оружие, скот, повозки, и это наносит нашему снабжению, и без того дурно устроенному, весьма значительный вред. А потому уничтожение базы крылатых лодок в Каче названо в числе первоочередных задач. Некоторые рассчитывают, что, заняв Качу, мы обезопасим лагерь от угрозы с неба, так как крылатые лодки не смогут долететь до Евпатории из Севастополя. Я не разделяю такого оптимизма: не стоит забывать, что проклятые летучие механизмы сумели достать нас во время перехода в Крым, вдали от берегов – а значит, либо они обладают очень большой дальностью полета, либо способны базироваться на одном из русских кораблей.
И все же дальнейшее пребывание в Евпатории лишено всякого смысла. На большом военном совете было решено не позже чем через четыре дня выдвигаться на юг, к Севастополю. Флот поддержит армию движением вдоль побережья, так что новым русским фрегатам непросто будет противостоять такой массе кораблей и пушек…»
25 сентября 1854 г.
Крейсер II ранга «Алмаз».
Лейтенант Реймонд фон Эссен
На шканцах медно звякнуло: пять склянок. Последний удар перекрыл зычный рык боцмана, с утра лютовавшего на палубе. Фон Эссен не стал интересоваться, что вызвало неудовольствие Перебийвитра; «Алмаз», вместе с остальными кораблями отряда, готовится к походу. Мимо лейтенанта бодро прорысили два матроса – волокли брезентовый рукав, чтобы окатывать из него палубу. Приборка заканчивалась.
В пяти кабельтовых напротив Константиновской батареи лениво дымит «Заветный». Рядом, за цепочкой плавучих бонов, виднеются «Морской бык» и низкие силуэты пароходов. А дальше, на внутреннем рейде, – высится густой лес мачт. Черноморский флот. Силища!
Корабль «потомков» стоит на бочке тремя кабельтовыми мористее «Алмаза». Рядом с ним пристроился «Громоносец» – Корнилов ни на миг не оставляет гостей без пригляда.
«Потомки» настояли на том, чтобы поставить свой сторожевик подальше от берега. Их прибор, называемый «радиолокатор», способен обозревать море необыкновенно далеко, но высокий берег сильно мешает обзору. Эссен своими глазами видел картинку на экране и готов был свидетельствовать, что возвышенности, окружающие Ахтиарскую бухту, и правда ограничивают видимость. Но при том лейтенант никак не мог отделаться от мысли, что это лишь повод и командир сторожевика капитан второго ранга Кременецкий попросту не хочет забираться в теснины и узости внутреннего рейда, где корабль целиком в чужой власти, а его замечательные скоростные качества не значат ровным счетом ничего.