Крымский излом
Шрифт:
Между тем из разрушенного здания вышли и остальные бойцы осназа, все восемь. Они сделали румын совершенно без потерь. И так же, не торопясь, они направились в нашу сторону.
В наступившей тишине стали слышны стоны раненых. В трех бесплодных атаках наши товарищи потеряли не менее полусотни бойцов и младших командиров, и многие, чуть ли не половина из них, были еще живы… Товарищи перевязывали их индивидуальными пакетами, хотя для многих это, очевидно, было лишь продление мучений.
Когда Рагуленко подошел к нам, вдруг заговорила журналистка:
– Товарищ капитан, этих раненых надо немедленно эвакуировать. Пожалуйста…
– Знаю, Ира… – Капитан устало сел рядом с нами у стены. – Только здесь узкие улицы, и вертушка не сядет – слишком мало для нее места… Ближайшая пригодная для посадки площадка – это тот пляж, откуда мы пришли. По законам войны один раненый забирает у армии еще и двух здоровых, которые нужны, чтобы эвакуировать раненого с поля боя. А у воюющих своя задача.
– Вы же выполнили нашу задачу, товарищ капитан, – прохрипел старшина.
– Тогда уже легче… – Командир осназовцев поднялся на ноги. – Выделите людей для доставки раненых в порт, оттуда их направят в госпиталь. А у нас еще есть дела…
Как там было все у гостиницы «Крым», я не знаю точно, потому что капитан Топчиев оставил меня для помощи в эвакуации наших раненых. Мы сопровождали бойцов, переносивших носилки, на пляж, откуда их забирал маленький пузатый аппарат, сразу прозванный бойцами «бегемотиком». Он совсем не был похож на те грозные машины, что подавляли врага огнем, но, быть может, он спас не меньше жизней наших бойцов, чем они. Около пяти часов ночи, когда мы отправляли последнюю партию раненых, нам сообщили, что Евпатория полностью очищена от оккупантов, и в ней восстановлена советская власть.
Так, на броне БМП морских пехотинцев, мы и въехали в город. Какие впечатления? Да в общем-то все было похоже не на бои за город, а на зачистку во времена 2-й Чеченской. Правда, это была «зачистка-лайт». Тут не было гранатометчиков со снайперами, растяжек и прочих взрывающихся подлянок.
Да и румыны – вояки еще те. С чеченцами их не сравнить. «Чехи» были умелыми бойцами: обучение наше, еще со времен Советской Армии, да и не такие бздиловатые, как «храбрые потомки римлян». Те или сразу драпали, или дожидались, пока их как следует уконтропупят огнем из БМП или «граников», после чего дружно сдавались.
Не успел капитан Рагуленко со своими бойцами размазать по земле румынский опорный пункт в будущем помещении городской администрации на подступах к Театральной площади, как мы услышали короткое сообщение по радио о захвате здания гестапо, которое немцы разместили в курортной поликлинике. Нашей Ирочке прямо-таки втемяшилось посетить сие злачное место… Но капитан Рагуленко ни в какую не хотел отпускать нас из-под своей опеки.
– Товарищ капитан! – кричала на него Ирочка. – Вы же понимаете, как это важно с политической точки зрения!
– Нет, нет, и нет, товарищ Андреева, – с легкой улыбкой отвечал наш ангел-хранитель, – мне вас доверили, и никуда я вас не отпущу, пока не сдам обратно, с рук на руки. Мало ли какая недобитая шваль по городу болтается – румыны, татары; да и уголовничков, говорят, немало. А вас же только ленивый не обидит.
– У нас, между прочим, тоже свое задание, а вы нам мешаете его выполнять! – Ирочка схватила капитана за руку. – Сергей Александрович, нам нужно туда, понимаете…
– Хорошо, – вздохнул тот, – я попробую связаться с адмиралом. Но ничего не обещаю…
На удивление, ответ адмирала был прост и крайне короток:
– Капитан Рагуленко, дай им одну БМП с отделением понадежнее, и пусть ездят по городу, делают свое дело. И пусть закрепленный КомОд постоянно отчитывается лично тебе, где они и что они. Задание понятно, товарищ капитан? Исполняй!
Надеясь на совсем другой ответ, капитан переключил рацию на громкую связь и теперь выглядел, мягко говоря, ошарашенным.
Но приказ есть приказ. Так мы получили свободу передвижения и личную охрану. Вот теперь перед нами стоит командир самого надежного отделения, старшина контрактной службы Ячменев. Не очень высокий, но с широкой бочкообразной грудью и сильными длинными руками. А еще у него были рыжий чуб, выбивающийся из под каски, и какое-то волчье чутье на опасность… Вот с ним и его ребятами мы, журналисты, и колесили по всему городу. Вдобавок два капитана посоветовались, и во избежание лишних недоразумений от группы капитана Топчиева к нам был прикомандирован старшина Потапенко. Мужчина солидный и основательный, как чумацкая повозка, запряженная волами.
Помню, проезжали мы мимо сквера, который был превращен в импровизированный пункт сбора военнопленных. Там в детской песочнице сидело на корточках десятка два до смерти перепуганных румын, под охраной всего трех гражданских с винтовками. От пленных остро воняло потом, мочой и фекалиями. Они дрожали от ужаса, ожидая жуткой расправы.
Я попросил механика-водителя остановиться около пленных и спросил у них, знает ли кто русский язык. Они немного пошептались, после чего с разрешения конвоиров от группы отошли двое расхристанных рядовых. Вояки сказали, что они не румыны, а молдаване, что их насильно мобилизовали в армию. После чего жалостливыми голосами затянули песню про то, что «сами они нездешние, папы нет, мамы нет, дети голодные, документы украли, а дедушка – на вокзале…» Тьфу, это уже из другой оперы, но удивительно похоже…
Более или менее серьезное сопротивление оказывали лишь немногочисленные немцы и некоторые татары-шуцманы. Татары уже каким-то образом пронюхали о том, что ни моряки-черноморцы, ни наши морские пехотинцы их в плен не берут, и дрались с яростью обреченных. Ну и пусть, зато в этом мире не будет ни «мемориалов», ни памятников «незаконно депортированным народам».
Где-то в районе санатория «Ударник» мы встретились с группой разведчиков Черноморского флота, возглавляемой капитан-лейтенантом Литовчуком – оказалось, что им тоже туда… вообще-то штурм гестапо был их задачей, но суета этой ночи сделала свое дело, и они слегка отклонились от маршрута. С помощью старшины Потапенко мы быстро нашли общий язык и двинулись дальше.
Несмотря на потери, моряки десанта воевали азартно и храбро. Как действует кураж на людей! Видя бегущего противника, видя нашу технику, которая громила противника, не давая ему высунуть носа, видя наших грозных морских пехотинцев, без потерь уничтожающих румын, немцев и татар, десантники почувствовали себя как бы тоже причастными к нашей грозной силе, и шли в бой лихо, как все черноморские моряки. Приходилось иногда даже придерживать их азарт, чтобы не было лишних потерь.
Что запомнилось? Запомнилось здание гестапо; до и после войны в нем размещалась курортная поликлиника. Мы вышли к нему после того, как лихим наездом выгнали из близлежащих домов группу «потомков гордых римлян». Те особо не сопротивлялись: было достаточно одного выстрела из пушки, чтобы они побросали винтовки и задрали руки, оставив в воздухе характерный запах «Великой Румынии». И вот один из них на довольно хорошем русском языке стал рассказывать о жутких русских упырях, которые продали души дьяволу, получив взамен от нечистого невидимость и неуязвимость от пуль. Я понял, что румынам посчастливилось издали посмотреть на то, как работают наши «спецы» из «племени летучих мышей». Почему издали, и почему посчастливилось? Да потому что видевшие это вблизи уже ничего никому не расскажут.