Крыса из нержавеющей стали (сборник)
Шрифт:
Генералы затеяли войну – но на нее никто не пришел. Как им не посочувствовать?
Я шел медленно и часто спотыкался, чтобы во мне издали узнавали офицера. Вот и трап, а над ним – открытый люк. Я – офицер, возвращаюсь на свой корабль. И вернусь, если никто меня не задержит, например, часовой, стоящий на нижней ступеньке трапа.
– Стой! Вы куда, сэр?
– К чертовой бабушке… – пробормотал я и попытался его оттеснить. Рядовой – что с ним церемониться.
– Майор, сэр, ваше величество… Не могу я вас так
– У чертовой бабушки пропуск… Какой еще пропуск, если это мой корабль?
Мимо него – по ступенькам. Шаг за шагом к открытому люку. Навстречу коренастому старшему сержанту, вежливо загородившему проход.
– Это не ваш корабль, сэр. Я знаю всех офицеров экипажа. Вы с другого корабля.
Я открыл рот, чтобы возразить, осадить, наорать. Но прикусил язык, разглядев синие, словно отлитые из пушечного металла, челюсти, горящие глаза и кустистые брови. Даже волосы, торчащие из сломанного сержантского носа, казались стальными.
– Не мой?
– Не ваш.
– Ну конечно, не мой… – Я повернулся и, шатаясь, спустился на траву. Назад, Джим, назад. Надо найти укромное местечко и придумать что-нибудь поумнее.
Прячась в тени высокого дерева, я смотрел на корабли и ломал голову, как бы проникнуть на один из них. Час был поздний, пьяниц не видать, лагерь затих. Только полицейские патрули бродят среди палаток. Придется дождаться утра. Днем несколько опасней, но попробовать стоит. Вокруг кораблей будет больше суеты, и, возможно, я сумею проскочить. А сейчас следует подумать о собственной безопасности. И немного вздремнуть. Я зевнул, ушибленные ребра сразу заныли.
Внезапно со стороны штаба послышались громкие голоса. Вскоре на дороге появилась группа быстро идущих офицеров. Среди них я сразу узнал отвратительную фигуру Зеннора и отступил в тень. Надо держаться от него подальше.
Или не надо? Подавив желание удрать из лагеря и продолжить существование, я стоял под деревом и лихорадочно соображал. Офицеры пересекли стадион и приблизились к кораблю, на который меня не пустили. Наконец в мозгу окончательно сформировалась спасительная идея, и я покрылся потом при мысли, что сумею ее осуществить. Огромным усилием воли я заставил себя покинуть укрытие и побежал к кораблю.
Если Зеннор или кто-нибудь из его свиты оглянется – я пропал! Но офицеры – это создания, предназначенные для движения вперед и преодоления препятствий, встречающихся на пути. Они решительно шли вперед, а я бежал за ними. Со стороны могло показаться, что один офицер отстал от своих товарищей и догоняет их.
Неподалеку от трапа я перешел на шаг и, как только офицеры исчезли в люке, приблизился к часовому…
– Где генерал? Срочная депеша для генерала! Срочная!
Прихрамывая (старая рана, память о героическом прошлом), я прошел вверх по ступенькам. В воздушном шлюзе стоял второй часовой.
– Где генерал?
– В каюте капитана, сэр, – ответил часовой.
– Кажется, на кораблях этого класса каюта капитана – возле радиорубки.
– Так точно, майор. Каюта номер девять.
Я быстро прошел через шлюз и уже медленнее двинулся по коридору. Никто не встретился мне на пути, хотя сверху доносились голоса. Я поднялся на вторую палубу, дошел до конца коридора, там остановился и медленно сосчитал до двухсот.
– Ты смел, Джим, но глуп, – пробормотал я и кивнул, соглашаясь с собой. – Вперед.
К каюте номер девять я приближался на цыпочках. Из-за двери слышались голоса. Рядом с ней была другая дверь с табличкой «Радиорубка».
Ну, Джим, сейчас или никогда. Осмотрись. Никого не видать? Отлично. Сделай глубокий вдох. Что это за гулкая барабанная дробь? А, это твое сердце. Пора бы привыкнуть – оно всегда так бьется, когда тебе страшно. Не обращай внимания. Подойди к двери, возьмись за ручку…
Да, но где ручка? Снята. Дверь заварена наглухо и опечатана.
Пока я констатировал этот факт и раздумывал, что он означает, над ухом прозвучал голос:
– Что вы здесь делаете?
Сердце, метавшееся в груди, окончательно сорвалось с якоря и прыгнуло в горло. Я проглотил его, обернулся, сделав жуткую гримасу, посмотрел на человека в форме. На его погоны. И процедил сквозь зубы:
– Вас я о том же хочу спросить, лейтенант. Что вы здесь делаете?
– Я на своем корабле, майор.
– И это дает вам основание хамить старшему по званию?
– Виноват, сэр, я не видел ваших знаков различия. Но вы подошли к радиорубке, а нам приказано…
– Знаю, что вам приказано. Никого не подпускать к опечатанной радиорубке.
– Правильно.
Я приблизил лицо к его лицу и, скалясь, смотрел, как он бледнеет. Трудно одновременно скалиться и цедить слова сквозь зубы, но у меня получилось.
– В таком случае могу вас обрадовать: мне приказано выяснить, как вы выполняете приказ. Где генерал Зеннор?
– Там, майор.
Я повернулся и двинулся в указанном направлении. В том, куда мне меньше всего хотелось идти. Но что еще оставалось делать? Если сразу пойти к выходу, лейтенант заподозрит неладное и, не дай бог, поднимет тревогу. А если я пойду к генералу, он успокоится.
Решительно отворив дверь капитанской каюты, я шагнул внутрь. Офицеры совещались у карты, висящей на противоположной стене. Зеннор стоял спиной ко мне.
Я повернулся направо и увидел книжные полки. Не медля, подлетел к ним, провел пальцем по корешкам книг. Прочитать их названия я не мог, так как глаза заливало потом. Пришлось вытащить книгу наугад. Я направился к выходу, скосив глаза на офицеров.
Никто не обратил на меня внимания. Я замедлил шаг, напрягая слух, но ничего не разобрал.