Крыса
Шрифт:
Полчаса спустя Бьярне, пошатываясь, вышел на палубу. Лицо у него было багровое. Завернутый в одеяло, как в тогу, он прошлепал босиком на корму и предстал перед капитаном.
– Надо
Тут Бьярне выпростал из-под одеяла голую руку. В кулаке была зажата крыса. Она едва дышала. Капитан сказал очень тихо:
– Если вы ее упустите, мы вас своими руками утопим, вот те крест.
Бьярне поднес крысу к самому лицу и с ненавистью уставился на нее. Крыса выпучила глаза.
– Ага, ты вздумала кусаться и ездить верхом на моей голове? Поищи себе другую голову!
И он швырнул крысу за борт. Она растопырила лапки, словно хотела полететь. Не тут-то было.
Дул лишь слабый бриз. Все свесились через борт и наблюдали за крысой. Она плыла за шхуной. Она рвалась к ним.
Расстояние медленно увеличивалось. Крыса плыла как одержимая. Они отчетливо видели это, когда она выскальзывала с гребня
Солнце садилось. В молчании люди смотрели на крысу. Каждый думал о своем. Никто не смотрел друг на друга.
Рыжий Мерин очнулся первым. Он ушел еще до того, как крыса окончательно скрылась из виду… Да, вот так же и мы плывем весь наш недолгий век, плывем к берегу, а он уходит от нас все дальше и дальше. Ему вдруг пришло в голову, что когда-нибудь крыса еще вернется на корабль… Когда-нибудь…
Бьярне уже не видел крысы. Он повернулся к капитану, взглянул на него лихорадочно блестевшими глазами, и в этом взгляде капитан прочитал: «Десять крон и бутылка спирта».
Но… между начальством и подчиненным снова существовала определенная дистанция.
– Можете передать Бьярне Вику, – сказал он штурману, – что десять крон будут приписаны к его жалованью, а спирт он получит в первый же субботний вечер к Эскефьорде.
Штурман намотал себе на ус: вот как должны разговаривать капитаны.