Крысиный бег
Шрифт:
Бля! Надеюсь, он был девственником! И меня, вернее моё тело, никто не продырявил! Бля!!! Не хочу даже думать об этом! У нас никто не шпилит друзей в задницу! Ладно, хватит об этом. Хватит накручивать себя. Может парень просто ещё не определился…
Зашёл в ванную, умылся и порылся в ящиках, нашёл бритву (что он ей бреет интересно?), замахнулся, намереваясь избавиться от этой синей мочалки на голове, но вовремя остановился. Не нужно горячиться, не время для смены имиджа. Нужно выдохнуть, осмотреться. Не нужно привлекать к себе лишнее внимание
Сука! Но почему всё-таки синие волосы? Это мода такая у них? Может мальчики ходят с синими, девочки с розовыми? Вот бы и прокололся на такой мелочи. Вышел на улицу лысый – объявил протест на весь мир. Мне сейчас лучше не отсвечивать лишний раз.
Ещё раз подошёл к зеркалу, успокоившись и приняв неизбежное. Не так всё и плохо. На вид, тело 16-17-ти летнего пацана, в пределах нормы, если не брать в расчет волосы и тонкие руки. 185 сантиметров худобы и намечающегося сколиоза. Жить можно. Главное, я всё ещё жив и молод.
Задумчиво осмотрелся вокруг ещё раз. Мне бы немного информации для старта. Год, язык, мой гражданский статус, количество обитателей дома и их имена…
Пролистал несколько книг на столе – всё на понятном русском языке. Уже хорошо! Уже проще. Фотография в рамочке на столе, отвернутая к стене. Задумчиво развернул и рассмотрел. Это тело, вернее я, в окружении трёх счастливых, улыбающихся людей. Семья. Дружная и любящая – у меня никогда такой не было.
Статный серьёзный мужчина, лет сорока пяти, с жестоким строгим взглядом и черными волосами – наверное, так буду выглядеть я, лет через тридцать. Уже сейчас заметна схожесть в чертах лица, ширине плеч и в росте, только мужчина, отец, заметно плотнее, не намного, но на фоне моей нездоровой худобы, это бросается в глаза.
Рядом с ним красивая женщина лет тридцати, с белокурыми длинными волосами. Мать? И девушка чуть старше меня – наверное, старшая сестра. А сестричка ничего так, симпатичная, вся в мамку. Рассмотрел и запомнил их лица. Жалко, имена на фото не подписаны, ну да, это был бы перебор. Люди на фото и так прекрасно знают друг друга, но мне от этого не легче.
За всей этой суетой, забыл одну маленькую, но существенную деталь. Узор «Второго шанса» работает! А ведь никто в это не верил. Вернее мало кто верил. А оказалось, вот оно как! Перерождение в другом мире или в другом времени, правда, в теле бесполезного и тощего реципиента.
Интересно, где сейчас душа или разум этого парня? Исчезли навсегда или сейчас он в моём теле, запечатан в куске свинца на дне реки. Прости парень, если это так. Я этого не хотел…
Принял горячий душ. Переоделся, найдя в шкафу целый склад вещей, которых хватило бы на весь наш приют. И, осторожно открыв дверь, двинулся на запах еды и звук посуды вниз по ступеням. Недолгий спуск по резной деревянной лестнице большого и просторного дома, и я сразу натыкаюсь на столовую.
За столиком, уткнувшись в книгу, слегка нахмурившись и склонив голову чуть набок, сидит женщина с фото. Такие же шикарные длинные волосы и лёгкий домашний халат, наброшенный на плечи.
Какая же у него сочная мамка! Ещё красивее, чем на той маленькой картинке в моей комнате. Гораздо красивее!
– Доброе утро, мам! – Решил проявить я вежливость как порядочный сын, теперь уже, к моей семье. Новая жизнь – новые правила!
– Мам? – Брови блондинки взметнулись вверх. Она отложила книгу и удивленно посмотрела в мою сторону, слегка скривившись. – Ты решил называть меня так, наконец? Спустя десять лет?
Бля! Где я прокололся? Судя по фото, у нас дружная семья. Я, батя, мама и старшая сестра. Так всё же, кто она? Мачеха или я просто давно не называл мать мамой?
– А как я обычно тебя называю? – Осторожно поинтересовался я и сел за стол напротив неё на высокий барный стул.
– Ну… «Мачеха». – Она нахмурила свои точёные бровки, пытаясь вспомнить.
А, так это мачеха! Моему предшественнику очень повезло, оказывается.
– А ещё «эй, ты!», «тварь», «подстилка»… Продолжать? – Небрежно закончила блондинка.
Нихера себе! Что за нравы у этой семейки? Похоже, мой предшественник та ещё скотина, так обращаться к женщине, к матери.
– Прости! – Извинился я сразу за нас двоих.
– Прости? Серьёзно? – Лёгким неуловимым движением она вспорхнула со своего стула, словно фея, подошла ко мне вплотную, обдав дурманящим ароматом ягод и женского тела, посмотрела в глаза, приложила ладонь к моему лбу и нахмурилась. – Ты себя нормально чувствуешь, Майки? Сам на себя не похож. А! Тебе деньги нужны, или что-то натворил и нужно прикрыть тебя перед отцом? – Догадалась она и отдёрнула руку, словно обожглась. – Прости, не сегодня! У меня нет никакого желания тебе помогать. Извини за мой французский, но сам насрал – сам и разгребай!
– Да не нужны мне деньги. Есть что поесть?
– Ты знаешь, где холодильник, со вчерашнего дня ничего не изменилось.
Я молча встал, достал из холодильника пакет молока, два треугольных бутерброда и вернулся на своё место. Хм. Никогда такие не ел.
Следующие несколько минут мы сидели в тишине, занятые каждый своим делом. Моя новоиспечённая мачеха молча пила ароматный чай и почитывала какой-то романчик, элегантно держа книгу одной рукой, закинув одну ногу на вторую и слегка покачивая ею. Я глотал безумно вкусный бутерброд, запивая его шоколадным молоком, и молча разглядывал свою родственницу.
У отца неплохой вкус. Большая молочная грудь виднелась в глубоком декольте халата, едва прикрытые ореолы сосков, стройные ножки, полные губки на красивом молодом лице. Интересно, сколько ей лет? Около тридцати, но не больше тридцати пяти точно.
– Отец уже уехал. – Нарушила она затянувшуюся тишину. – Так что в школу сам пойдёшь, своими ножками. Не обломаются.
– Хорошо.
– Хорошо? Не истеришь, не ноешь, что тебе все должны? Ты никак приболел? Или у тебя критические дни, длиною в последние десять лет, закончились?