Ксавьер Колд
Шрифт:
Я собираюсь убить Хорхе за то, что позвонил ей.
Она наклоняет голову, ее взгляд смягчается, когда она обходит кровать и садится рядом, обнимая меня.
— Моя малышка, — шепчет мама, и я тут же снова начинаю плакать.
После ее долгих объятий она отстраняется и изучает мое лицо, убирая от него выбившуюся прядь.
— Он жестоко с тобой обошелся? Хорхе говорит, что ты беременна.
Мои глаза прикованы к Хорхе, и он знает, что предал мое доверие, рассказав ей об этом.
Он поднимает руки, сдаваясь:
— Я запаниковал.
— Они? — спрашиваю я. — В смысле — они?
— Не злись на Хорхе, дорогая. Он правильно поступил, позвонив нам. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Твой отец внизу, и он простил тебя...
— Простил меня? Я ничего ему не сделала. Это он душил меня, — говорю я ей.
Мама облизывает губы, но продолжает смотреть на меня своими красивыми зелеными глазами.
— Возможно, мы виноваты в чрезмерной опеке по отношению к тебе, но ты должна поверить, что мы поступали так исключительно ради твоих интересов. Нас поразило, как ты ушла, как будто уже не была нашим маленьким ребенком. Ты взрослая женщина, способная принимать собственные решения, и, если ты вернешься с нами домой, мы обещаем, что сделаем все от нас зависящее, чтобы облегчить тебе жизнь и дать свободу.
Я вытираю влагу под глазами.
— Я люблю тебя, мама, но я больше никогда снова не смогу жить дома. Папа никогда не перестанет видеть во мне маленькую девочку, которую он может контролировать, пока я не встану на ноги.
Она касается своей нижней губы.
— Но с ребенком, Анна, жизнь без помощи будет трудной.
— Знаю, — отвечаю я. — Но я справлюсь. Я готова взять на себя ответственность.
Мама зажимает мой подбородок между большим и указательным пальцами и вздыхает:
— Моя малышка выросла и собирается стать матерью. Не могу поверить в это.
Она улыбается, и ее улыбка заставляет улыбнуться и меня. Не понимаю, откуда, но я знаю, что мы с мамой найдем возможность преодолеть наши разногласия.
С отцом же будет другая история.
Глава 28
Ксавьер
Я сижу на краю кровати и рыдаю, как гребаный ребенок. Уход от Анны убил меня, но как я могу быть отцом? Я с этим не справлюсь. Не хочу стать причиной, по которой ребенок в будущем превратится в монстра подобного мне.
Но чего я хочу, так это счастья для Анны. Я поклялся никогда не делать того, из-за чего она будет хмуриться, и что буду для нее хорошим мужчиной, но вот он я, нарушающий обещания.
Хотелось бы мне быть другим.
Хотелось бы быть лучше.
Мне хотелось бы подарить ей «долго и счастливо», которого она заслуживает, как в романах, которые читает.
Именно тогда, со всей путаницей в голове, я делаю то, чего не делал уже очень давно — опускаюсь на колени в середине комнаты в отеле, складываю руки для молитвы и
— Боже? Знаю, я перестал разговаривать с тобой после того, как ты забрал у меня мать, и тебе, наверное, в любом случае насрать на меня, но мне нужна твоя подсказка. Нужен знак о том, что нужно сделать. Я люблю Анну. Господи, я так сильно люблю ее, что это пугает, я боюсь потерять ее. Она — мое все, но я готов отпустить ее, если этот поступок будет правильным. — На мою футболку падает слеза. — Как мне поступить?
Тихий стук в дверь побуждает меня повернуть голову в том направлении. Никто не знает, где мы остановились, поэтому нежданный визитер чертовски меня пугает.
Я подскакиваю на ноги и вытираю лицо подолом футболки. Открываю дверь и сначала никого не вижу, пока не опускаю глаза на четыре фута вниз. Там стоит маленькая темноволосая девочка в розовом платье с прижатым к груди плюшевым медведем.
— Да? Да? — все, что она говорит. Очевидно, что она все еще в возрасте, когда дети лепечут.
Я хмурюсь, когда женщина из дальней части коридора подхватывает девочку на руки. Глядя на меня, она кривится, вероятно, напуганная моей возвышающейся фигурой.
— Простите. Нет. Нет. Анна. Останься с мамочкой.
Я шокирован, и впервые в жизни, клянусь, я стал свидетелем чуда. Я просил знака, и мужик сверху однозначно послал мне его.
В этот момент для меня становится ясным, что мне нужно сделать. Мне нужно найти способ, все уладить с Анной и послать к чертям все плохое, что может случиться, ведь я буду бороться, чтобы удержать ее и моего ребенка в безопасности до самого последнего вздоха.
Стремясь скорее увидеть Анну и унижаться, чтобы заслужить ее прощение, я бегу назад в отель, где, знаю, остановились все борцы. Я врываюсь через дверь и пересекаю линию перед стойкой консьержа.
— В какой комнате остановилась Анна Кортез?
Женщина, явно сконфуженная моим поведением, смотрит на меня упертым взглядом сучки.
— Мы не можем разглашать подобную информацию. А теперь, если не возражаете, не могли бы вы отступить за линию?
— Отлично, — говорю я. — Не хотите говорить мне, тогда я просто пройду все коридоры в поисках ее. Думаю, начну с лобби. Анна! Анна?
Мой голос привлекает внимание целой комнаты, и каждая голова поворачивается в моем направлении.
— Сэр! Потише. Пожалуйста, сэр!
Женщина продолжает пытаться, но я ее игнорирую и начинаю идти к лифтам, когда мужчина, которого я узнаю по встрече в Атланте, подходит ко мне.
— Ты что, сумасшедший? Ты не можешь ходить вокруг и вот так звать мою дочь.
Я смотрю на отца Анны.
— Что вы здесь делаете? Она не хочет видеть вас.
Он щурится.
— Могу сказать то же самое о тебе. Я слышал, что ты сделал. Обрюхатил мою девочку, а потом свалил. Что случилось с теми проповедями, которые ты мне читал, а? Те же правила неприменимы к мистеру Суперзвезде?