Ксавьер Колд
Шрифт:
— Когда я был там, больше никого не было, — подтверждаю я.
Коул приподнимает бровь.
— Тогда я предлагаю тебе тащить свою задницу туда и посмотреть, что происходит. Я разберусь со всем этим.
— Уверен?
Он кивает.
— Я даже провожу тебя.
— Спасибо, мужик. Я твой должник, — говорю я и пожимаю ему руку.
— Я вспомню об этом, когда понадобятся люди, которые будут свидетельствовать против Бишопа.
— Абсо-нахрен-лютно рассчитывай на меня в этом дерьме, — отвечаю ему. — Я сделаю все, чтобы помочь.
Мы с Анной возвращаемся
— Эй ты! Стой на месте, — приказывает один из полицейских.
Я иду к дому, из входной двери которого до сих пор валит дым, но видимого огня уже нет.
— Это мой дом. Я собственник.
Тяжеловесный коп тащится ко мне.
— Черт, мужик, что случилось с твоим лицом?
— Ничего, — отвечаю я, отмахиваясь от него.
Судя по его реакции, выгляжу я довольно хреново. Вероятно, я почувствую это дерьмо утром, но сейчас адреналин бурлит настолько сильно, что боли почти не чувствую.
Он пожимает плечами и говорит:
— Идем за мной. — Он подводит нас к высокому худому мужчине в костюме, стоящему у открытого багажника полицейской патрульной машины. — Детектив Грейсон, это владелец дома.
Долговязый детектив с песочного цвета светлыми волосами один раз осматривает меня, а затем выхватывает блокнот, не спрашивая о моих травмах.
— Имя?
— Ксавьер Колд.
Его взгляд резко устремляется ко мне, и он подозрительно спрашивает:
— Возраст?
— Двадцать восемь. — Я приподнимаю бровь. — Какое это имеет отношение ко всему?
Детектив Грейсон вздыхает:
— Пожар не полностью уничтожил второй этаж. Во время осмотра дома пожарные вошли в спальню, которая была заперта снаружи на висячий замок. В шкафу этой комнаты, за фальшивой стеной, находилось тело. Судя по всему, находилось там довольно долго, так что его было почти невозможно опознать. По иронии судьбы, тело все же опознали. Имя на документе гласило: Ксавьер Колд.
Я дергаю головой.
— Что? На нем было мое имя?
— Не совсем.
Он тянется к багажнику, достает запакованный в пластик вещдок и поднимает его, чтобы я посмотрел. Внутри прозрачного пакета лежит удостоверение личности, о котором он говорил. С него на меня смотрит как будто собственное отражение: мужчина с темными длинными волосами, кристально-голубыми глазами и ухмылкой, как у человека по имени Ксавьер Колд, рожденного в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом.
— О, боже, — причитает Анна рядом, видя именно то, что вижу я. — Это твой отец?
Прикусываю нижнюю губу.
— Похоже на то. Никогда не знал его имени и не видел фото. Мама всегда говорила, что он сбежал.
— В том же шкафу мы нашли дневник. — Он держит еще один пластиковый пакет. — Эту страницу мы нашли наиболее изобличительной, а потому оставили открытой, запаковывая в пакет, потому что она ясно дает понять, кто убил мужчину. Можете сказать, были ли у Ирмы Уинслоу проблемы с психическим здоровьем?
— Кто такая Ирма Уинслоу? — спрашивает Анна.
— Это имя написано в дневнике, —
— А еще она была моей бабушкой, — поясняю я ей и поворачиваюсь к детективу. — Она была адовой сукой, но о диагностированных проблемах я не знаю.
— Что ж... — он осекается. — Если у вас когда-либо возникал вопрос, были или не были, прочитайте то, что написано здесь. — Он указывает на открытые страницы, и я склоняюсь, чтобы прочитать нацарапанные каракули:
«Еще один день. Я закончила его именно так, как ты велел. Я не могла позволить монстру забрать мою Джину, поэтому остановила его.
Единственная проблема в том, что его злое семя уже посеяно в мою дочь, и нужно найти способ избавиться от его потомства. Джина не поверит, когда я расскажу ей обо всем этом. Она не верит, что Сатана пытался забрать ее у меня, но я верю».
Я медленно, сжав губы, вдыхаю воздух, когда написанное ею доходит до меня.
— Жесткое дерьмо, да? Если она имеет в виду тебя в этой безумной болтовне, тебе повезло, что ты все еще здесь. — Детектив убирает пакеты и кладет их обратно в коробку, помеченную как улики. — Коронер сможет дать нам приблизительное представление о том, как долго жертва была мертва, и причину смерти, но я предполагаю, что этот человек пролежал в этом шкафу долгое, долгое время.
— Вероятно, около двадцати восьми лет, — бубню я, все еще шокированный. — Не новость, что бабка меня не любила. Я, похоже, был постоянным напоминанием об адских штуках, которые она проделала с мужчиной, запертом в шкафу. Это... объясняет многое.
Анна потирает мою спину.
— Так и есть.
Наконец вопросы, которые я задавал всю жизнь, получили ответы. Отец никогда не бросал меня и мать. Он был убит моей бабушкой, которая провела остаток жизни, скрывая свое зло от общественности. Но я знал правду о ней, и теперь ее узнает и весь остальной мир.
Глава 35
Анна
Я ставлю свой кофе на стол, а потом подкрадываюсь и ставлю чашку на ночной столик Ксавьера. Прошлую ночь он плохо спал, потому что мы обсуждали вещи, найденные в его доме детства. Ему было трудно переварить все, что с ним случилось. Это была тяжелая ноша, но, по крайней мере, мы находимся в такой точке наших отношений, когда он чувствует себя достаточно комфортно, чтобы поговорить со мной о своих чувствах.
Я пытаюсь встать на цыпочки, но рука Ксавьера выскальзывает из-под одеяла и хватает меня за запястье.
— Куда собралась?
Он игриво тянет меня на кровать, оборачивает вокруг меня руки и нюхает.
— Хорошо пахнешь.
— Я приняла душ, — хихикаю я. — Это называется мыло.
— М-м-м. Может, нам не стоит сегодня выходить. Я все еще должен тебе день в постели.
Я провожу пальцем по его носу, стараясь не зацепить раны на лице.
— Мы могли бы, но, думаю, лучшей мыслью будет найти квартиру до того, как отправимся на «Напряжение».