Ксенофобы
Шрифт:
Долгое время она боролась с этим, но теперь уже была готова примириться как с чем-то, от чего нет и не может быть избавления. Ей казалось, что это зверь, который будет вечно грызть ее душу, а временами она представляла, что это вовсе и не зверь никакой, а так, докучливый щеночек. Вик был прав. Как можно было с такой непереносимостью закрытых помещений, каждый раз забираться в машину, представляющую как раз образцовый пример такого закрытого помещения? И все же; какая-то логика в этом была. Когда она забиралась в пилотский отсек машины и закрывала люк, то секунду или две ей приходилось очень туго, она чуть ли не плакала и скрючивалась от душивших ее страхов, но стоило ей прикоснуться ладонью к интерфейсу, как она тут же видела перед глазами необозримую панораму, предоставляемую ей бортовым ИИ.
Присоединенная к ее центральной нервной системе, машина становилась как бы продолжением ее тела, сенсоры видели и слышали гораздо дальше. Она не уставала повторять себе, что клаустрофобией страдал ведь ее мозг, но никак не тело; то, что тело было заключено в оболочку тьмы, пространственной ограниченности и неподвижности, роли не играло – она была подключена к внешнему миру, питалась от него до тех пор, пока ее реальное «я» было присоединено через цефлинк к ИИ, оставаясь свободным и неуязвимым. Были и такие индивидуумы, правда, их было не так много, для которых управление машиной представляло собой что-то вроде отдыха, расслабления, это была особая разновидность техномегаломании, которая лишала их трезвого осмысления действительности, оказывая на них по сути то же воздействие, что и алкоголь. Для Кати это был наркотик совершенно иного толка, он даровал ей не излечение, конечно, но, по крайней мере, временное избавление, изгонявшее ненавистную тьму, которая так давила на нее, так ограничивала рамки ее сознания.
Катя не могла понять, почему она была не в состоянии победить свой недуг. На Алия B-V она заставляла себя погружаться в черную, как смола, тьму глубоко под поверхность мертвых незнакомых городов, сознательно вступая в борьбу с кошмаром, который никогда не лежал слишком глубоко от границ ее сознания. На Эриду ей приходилось переживать куда более страшные вещи – ее однажды проглотил один из гигантских ксенофобов, он уволок ее в одну из своих пещер настолько глубоко, что она уже распрощалась с этим миром. Сомнений нет, если существовало нечто, что позволило бы одолеть ее иррациональные страхи, то это уже встречалось на Катином пути.
Но избавления не пришло, и она уже стала укрепляться в мысли, что эта беда ее не покинет никогда, что она станет ее неотъемлемой составной частью, как, например, интерфейс, вживленный в левую ладонь. И поэтому сама мысль о том, что ей придется, сжавшись, сидеть в этом узком гробу отсека пилота, неприсоединенной, лишенной внешнего обзора, чувствуя лишь рывки и тряску от движения «Шагающей», слушать завывание приводных механизмов, наполняла ее таким ужасом, по сравнению с которым страх погибнуть в бою был сущей безделицей.
Она пыталась убеждать себя, что ее приказ Вику был продиктован только слабостью. Не было сил дожидаться, пока вдруг откуда-то из тумана возникнет «Посланец» и заберет ее и Фрэнсин, увозя в разных отсеках.
Но миновали добрые пять минут между появлением Вика и атакой, произошедшей тут же у склада. «Имей мужество взглянуть правде в глаза, – сказала она себе, втайне надеясь, что эта полушутливая, избитая сентенция поможет ей прийти себя, но она расслышала в этих словах лишь огорчение. – У тебя просто башка забита черт знает чем».
Снаружи звуки разрывов и свист разлетавшихся осколков достигли своего крещендо. Катя чувствовала, как дрожал под ней прочный монолит диапластового пола, она поняла, что сильным ударам всегда предшествовала легкая вспышка, которую она видела сквозь пустые оконные проемы. Это очень походило на летние грозы из ее детства. Кто-то проводил мощнейшую бомбардировку и, судя по звуку, совсем неподалеку. Неужели это уорстрайдеры империалов? Или же империалы забрасывали позиции конфедератов прямо с орбиты? Впрочем, что бы это ни было, в конце концов, неважно. Главное – ей следовало готовиться к ночному переходу позиций.
Она запросила у своего цефлинка время – миновал уже сорок второй час – время достаточное, чтобы мало-помалу собираться в путь. Взяв ружье Фрэнсин, она поднялась, прихватила шлем и перчатки, лежавшие на полу рядом.
Какой-то звук, донесшийся из соседнего помещения из-за затемненной арки, ведущей в зал ресторана, заставил ее вздрогнуть. Катя тут же вскинула винтовку, палец лежал на спусковом крючке. Не было времени прятаться, негде было притаиться…
– Кто здесь? – чуть охрипшим от волнения голосом спросила она в темноту.
Что услышала она в ответ? Похоже на звук шаркнувшего по полу ботинка, но Катя не была уверена. С бьющимся сердцем она шагнула в направлении прохода.
Вздох – это совершенно точно был вздох – донесся откуда-то из тьмы, заполнявшей коридор, и после она услышала, как кто-то тяжело наткнулся на какую-то мебель. Эти звуки странным образом приободрили ее, космические пехотинцы Империи или представители секты «Кокородо» не стали бы производить столько шума в попытке найти ее, с другой стороны, если тот, кто прятался там, собирался спасаться бегством, он явно не стал бы молотить ногой по столу. С ружьем наизготовку Катя прижалась к стене, ведущей к проходу, и в следующую секунду одним прыжком перемахнула пространство, отделявшее ее от следующей комнаты.
Здесь было достаточно света, чтобы разобрать несколько неясных силуэтов.
Глава 12
Так в чем же состоит разница, создано ли мыслящее, сознающее, чувствующее существо природой, человеком или Богом? Нет сомнения, что сам создатель не есть тот, кто вправе определить истинную ценность создания своего.
– Не стреляйте! – крикнула Катя. – Прошу вас! Я на вашей стороне!
– На нашей? – скривился Тэрби…
Или это у него такая улыбка? Катя не смогла разобрать, что это было – в мышечной структуре геников имелись некоторые отличия от человеческой.
– Ты же с этими заодно, с армейскими… А они – убийцы. Да и ты такая же. Что нам с тебя? Как вы думаете, маники?
Последняя фраза адресовалась, видимо, к тем, кого Катя сначала не заметила. Но вот постепенно отовсюду стали появляться длиннорукие и коротконогие существа, они выбирались из-под сваленных в кучу стульев и столов, выходили из каких-то дверей.